Девятнадцать минут

– Привет, малыш, – улыбнулась мама, глядя сверху вниз.

У Питера перехватило дыхание: слыханное ли это дело, чтобы ученика средней школы мамочка забирала прямо с поля, как какого-нибудь подготовишку, которого нужно за ручку вести через дорогу!

– Я на секундочку, – сказала мама.

Подняв голову, Питер заметил, что почти вся команда осталась на поле, чтобы увидеть его унижение. Казалось, хуже быть уже не могло, но тут мама решительным шагом приблизилась к тренеру:

– Тренер Ярбовски, можно с вами поговорить?

«Убейте меня!» – подумал Питер.

– Я мама Питера. И хотела бы знать, почему вы не выпускаете моего сына на поле.

– Футбол – командная игра, миссис Хоутон. Пока я даю Питеру возможность подтянуться до уровня ребят, которые…

– Прошла уже половина сезона, а мой ребенок еще не участвовал ни в одном матче. У него такие же права, как и у других мальчиков.

– Мама, не надо, – вмешался Питер, жалея о том, что в Нью-Гэмпшире не бывает землетрясений.

Сейчас ему хотелось, чтобы прямо под ногами его матери разверзлась пропасть.

– Не волнуйся, Питер. Я все устрою.

Тренер потер двумя пальцами переносицу:

– Миссис Хоутон, в следующий понедельник Питер выйдет на поле. Но ничего хорошего из этого не получится.

– А и не нужно, чтобы получилось хорошо. Нужно, чтобы получилось весело. – Она повернулась к сыну с глупой улыбкой: – Правда?

Питер, не зная, куда деваться от стыда, слышал только звон в собственных ушах и смех мальчишек. Мама присела перед ним на корточки. Раньше он не понимал, каково это – кого-то одновременно любить и ненавидеть. А сейчас начал понимать.

– Ты покажешь, на что способен, и тренер сразу начнет тебя ценить. – Лейси похлопала Питера по колену. – Жду тебя на парковке.

У входа в раздевалку его встретили хохотом:

– Так вот, значит, твое секретное оружие, голубок? Чуть что, сразу к мамочке бежишь?

Сев на скамейку перед своим шкафчиком, Питер стянул бутсы и напряженно уставился на собственный большой палец, выглядывающий сквозь дырку в носке, будто это зрелище действительно его завораживало, а плакать ему вовсе не хотелось. Он вздрогнул от неожиданности, когда кто-то присел рядом с ним.

– Все в порядке? – спросил Дерек.

Питер попытался сказать «да», но не смог выдавить из себя эту ложь.

– Знаешь, чем наша команда отличается от дикобраза? – Питер покачал головой, и Дерек улыбнулся: – У дикобраза мерзкие колючки снаружи. До понедельника.

Кортни Игнатио была из разряда тех девушек, которые носят топики, открывающие живот, и танцуют на школьных дискотеках под песни «Bootylicious» и «Lady». В их седьмом классе Кортни была первой, у кого появился сотовый телефон. Розовый. Иногда он звонил на уроках, но учителя на нее не сердились.

Когда учительница поручила Джози в паре с Кортни Игнатио подготовить хронологию событий Войны за независимость, Джози мысленно проворчала: «Придется почти все делать самой». Однако Кортни пригласила ее к себе, чтобы вместе поработать над заданием, и мама сказала, что надо идти, иначе придется делать самой не почти все, а просто все. Поэтому теперь Джози сортировала карточки с датами событий, сидя на кровати Кортни и жуя шоколадное печенье.

– Что? – спросила Кортни, встав перед ней и уперев руки в бока.

– В каком смысле «что»?

– Почему у тебя такое выражение лица?

– Твоя комната, – пожала плечами Джози. – Она совсем не похожа на мою.

Кортни огляделась так, будто видела собственную спальню впервые:

– Чем?

Перед кроватью лежал ворсистый коврик дикого фиолетового цвета. С ламп, украшенных бусинами, свисали прозрачные шелковые шарфики – «для создания атмосферы». Весь комод был заставлен косметикой. С постера на двери глядел Джонни Депп. На полке гордо стояла новейшая стереосистема. Не обошлось, конечно, и без DVD-плеера.

По сравнению со всем этим комната Джози выглядела по-спартански: книжная полка, письменный стол, комод, кровать. По сравнению с атласным одеялом Кортни ее собственное, стеганое, казалось старомодным. Если в комнате Джози и был какой-то стиль, то, пожалуй, тот самый идиотский колониальный.

– Просто не похожа, и все.

– Моя мама – дизайнер. Она думает, что о такой спальне мечтает каждая девушка нашего возраста.

– Ты тоже?

Кортни пожала плечами:

– По-моему, это все немного смахивает на бордель, но я не хочу обижать маму. Давай я схожу за своей тетрадкой, и можем начинать.

Когда Кортни вышла, Джози, оставшись одна, незаметно для себя приблизилась к комоду и принялась рассматривать непонятные баночки и пузырьки. Мама, кроме помады, никакой косметикой не пользовалась. Взяв тушь для ресниц, Джози открутила колпачок и потрогала черную щеточку. Потом сняла пробку с флакончика духов и понюхала. Не отдавая себе отчета в том, что делает, она увидела, как ее отражение в зеркале наносит на губы помаду – «сногсшибательно сексуальный оттенок», если верить надписи. Лицо сразу стало ярче. И живее. Неужели превратиться в кого-то другого так просто?

– Что ты делаешь?

Джози подпрыгнула. В зеркало она увидела, как Кортни подошла и взяла помаду у нее из рук.

– И-и-извини, – пробормотала Джози.

К ее удивлению, Кортни улыбнулась: