Девятнадцать минут

– Пациентка пожаловалась на стойкие выделения уже в течение двух дней. Осмотр показал преждевременный разрыв плодных оболочек, – сказал доктор. – Температура нормальная. С учетом показаний фетального монитора стимулирование вполне разумно. Она подписала согласие.

– Вполне разумно, но крайне нежелательно. Келли умственно отсталая. Она не понимает, что происходит, ей страшно. И она не в состоянии что-либо осознанно подписывать. Я вызываю психиатра. – Лейси повернулась, чтобы уйти.

– Даже не думайте! – Доктор схватил ее за локоть.

– Не трогайте меня!

Они кричали друг на друга еще минут пять, пока не явился консультант-психиатр. На вид ему было столько же лет, сколько Джоуи.

– Они что там, в психиатрии, совсем с ума посходили? – буркнул врач, и Лейси впервые с ним согласилась.

Все трое вошли в палату. Девушка лежала, свернувшись в клубок, и скулила.

– Ей нужна эпидуральная анестезия, – пробормотала Лейси.

– При двух сантиметрах раскрытия шейки матки это небезопасно, – возразил доктор.

– И тем не менее анестезия ей нужна.

Психиатр присел на корточки возле кровати:

– Келли, ты знаешь, что такое кесарево сечение?

– Ага, – простонала пациентка.

Консультант встал:

– Суд отказался признавать ее недееспособной, значит она в состоянии принимать решения.

– И все? – разинула рот Лейси.

– Меня еще шесть пациентов ждут, – отрезал он. – Сожалею, что разочаровал вас.

– Вы разочаровали не меня! – крикнула Лейси ему вслед и, сев рядом с Келли, сжала ее руку. – Все хорошо. Я буду рядом.

Помолившись тому, кто мог пробиться сквозь каменные сердца мужчин, Лейси посмотрела на доктора и мягко сказала:

– Первая заповедь: не навреди…

Доктор потер переносицу и вздохнул:

– Сделаю ей эпидуральную анестезию.

Только теперь Лейси поняла, что до сих пор сидела, затаив дыхание.

Джози терпеть не могла ходить в ресторан, где ей на протяжении трех часов приходилось наблюдать, как все: метрдотель, шеф, другие посетители – заискивают перед ее матерью. Сегодня у нее, Джози, был день рождения, и ей хотелось просто заказать еду из китайского ресторана и посмотреть фильм. Но мама уверяла, что это будет не праздник, если они просидят весь вечер дома. Поэтому теперь Джози шла, как фрейлина, за судьей Кормье и считала: «Приятно видеть вас, Ваша честь!» – четыре раза, «Здравствуйте, Ваша честь!» – три раза, «Мое почтение, Ваша честь!» – два раза и «Ваша честь, мы зарезервировали для вас лучший столик!» – один раз. Джози читала в журнале, что кинозвезды и другие знаменитости часто получают в подарок от производителей сумочки или обувь, им бесплатно достаются билеты на бродвейские премьеры и на бейсбольные матчи на Янки-стэдиум. В Стерлинге ее мама тоже была своего рода звездой.

– Поверить не могу! – воскликнула Алекс. – Моей дочке уже двенадцать!

– Наверное, я должна сказать, что со стороны ты больше похожа на мою старшую сестру?

– Да, было бы неплохо, – рассмеялась Алекс.

– Через три с половиной года я буду водить машину, – заявила Джози.

– Спасибо, что сообщила об этом, – отозвалась Алекс, звякнув вилкой.

Подошедший официант поставил перед ней тарелочку с икрой:

– Наш шеф-повар просит вас принять эту закуску в качестве комплимента.

– Фу! Рыбьи яйца!

– Джози! – одернула Алекс дочку и натянуто улыбнулась официанту: – Пожалуйста, поблагодарите его от моего имени.

Ковыряясь в своей тарелке, Джози почувствовала тяжелый материнский взгляд.

– Ну, что опять не так? – спросила она.

– Ты повела себя как испорченная маленькая девочка.

– А почему я должна молчать, если мне не нравится видеть у себя под носом рыбьи эмбрионы? Ты сама их не ешь. Я, по крайней мере, отреагировала честно.

– А я отреагировала деликатно, – ответила Алекс. – Теперь официант скажет шефу, что у судьи Кормье дочь – та еще штучка.

– Мне плевать!

– А мне нет. Твои поступки отражаются на мне, а я должна заботиться о своей репутации.

– И какая у тебя репутация? Человека, к которому все подлизываются?

– Человека, который должен вести себя безупречно не только в зале суда, но и за его пределами.

Джози склонила голову набок:

– А что, если я сделала что-то плохое?

– Плохое? Насколько плохое?

– Ну, например, курила травку.

Алекс застыла:

– Джози, ты действительно хочешь мне в чем-то таком признаться?

– Господи, мама! Да не курила я! Это я так – гипотетически.

– Но теперь, в средней школе, ты будешь сталкиваться с ребятами, которые делают опасные вещи. Или просто глупые. Я надеюсь, ты…

– Да! Да! Я достаточно зрелая, чтобы не обращать на это внимания, – нараспев договорила Джози. – И все-таки, мама, если бы ты пришла домой и нашла меня обкуренную в гостиной, ты бы меня сдала?

– Как это – «сдала»? Что ты имеешь в виду?

– Ну, вызвала бы копов и отдала бы им мой запас дури?

– Нет, – сказала Алекс. – Я бы на тебя не заявила.

Когда Джози была младше, она думала, что вырастет такой, как мама, – миниатюрной брюнеткой со светлыми глазами. Казалось бы, она действительно унаследовала от матери и цвет волос, и цвет глаз, но при этом становилась все больше похожей на кого-то другого, на того, кого никогда не видела, – на своего отца.