Девятнадцать минут

Стояло чудесное осеннее утро – одно из тех, когда ноги сами отказываются идти в школу, потому что обидно проторчать восемь часов взаперти. Джози сидела в кабинете математики и смотрела на голубое небо – лазурное (это было словарное слово недели, и ей, Джози, нравилось перекатывать его во рту, словно ледяные кристаллики). Со двора доносились возгласы семиклассников, игравших на уроке физкультуры в «захват флага», и жужжание газонокосилки. Скомканная бумажка, перелетев через плечо Джози, упала ей на колени. Джози развернула листок. Это была записка от Питера.

Почему мы постоянно должны что-то решать за икс? Пусть икс сам решит, что ему нужно, и избавит нас от этого АДА!!!!!

Джози ответила Питеру полуулыбкой. Вообще-то, она любила математику. Ей нравилось, что, если потрудиться, получаешь красивое решение. Джози была круглой отличницей и этим выделялась из массы. Питер получал средненькие, а иногда даже плохие оценки. Он тоже выделялся, но не потому, что был умнее других. А просто потому, что был Питером.

Джози знала: если составить для их класса рейтинг популярности, она окажется выше некоторых. Время от времени она спрашивала себя, почему дружит с Питером: потому, что ей нравится проводить с ним время, или потому, что он поднимает ее самооценку.

Пока дети выполняли задание, миссис Расмуссен лазила по Интернету: покупала одежду или читала отзывы на сериалы. Из-за этого над ней потешалась вся школа. Один парень даже клялся и божился, что как-то раз подошел к ее столу, чтобы задать вопрос, а она в этот момент смотрела порнуху.

Джози, как обычно, закончила раньше всех и стала наблюдать за учительницей. Вдруг по щекам миссис Расмуссен покатились слезы, а она сама, видимо, даже не заметила этого – иногда такое бывает. Даже не сказав ученикам, чтобы сидели тихо, она встала и вышла из кабинета. Питер тронул Джози за плечо:

– Что это с ней?

Прежде чем Джози успела ответить, миссис Расмуссен вернулась. Лицо белое как мел, губы плотно сжаты.

– Дети, – сказала она, – случилось ужасное.

Скоро всех учеников средней школы собрали в медиацентре библиотеки, и директор сообщил следующее: два самолета врезались в здание Всемирного торгового центра, еще один – в здание Пентагона. Южная башня торгового центра рухнула. Библиотекарша включила телевизор, чтобы все могли посмотреть новости. Обычно снятие с уроков было поводом для радости, но сейчас дети сидели так тихо, что Питер мог слышать собственное сердцебиение. Он обвел взглядом стены библиотеки, потом посмотрел в окно, на небо. Что бы там ни говорил директор, в школе не было безопасно. Нигде не было.

Интересно, на войне люди испытывали такой же страх?

На экране телевизора люди кричали и плакали. Их лица едва просвечивали сквозь пыль и дым. Кругом пылал огонь, выли пожарные сирены, у машин срабатывала сигнализация. Это было совсем не похоже на тот Нью-Йорк, куда родители однажды возили Джоуи и Питера на каникулы. Они поднялись на Эмпайр-стейт-билдинг и собирались пообедать в одной из башен-близнецов, но вместо этого вернулись в гостиницу: Джоуи переел попкорна и его затошнило.

Миссис Расмуссен отпустили с работы на целый день. Во Всемирном торговом центре работал ее брат. Он был брокером.

Был.

Джози сидела рядом с Питером. Хотя их разделяло расстояние в несколько дюймов, он чувствовал, как она дрожит.

– Питер, – в ужасе пробормотала она, – там люди прыгают из окон!

Даже в очках он видел плоховато, но, прищурившись, разглядел то, на что Джози ему указала. В груди сразу стало так больно, как будто ребра резко сжались. «Каким человеком нужно было быть, чтобы сделать такое? – спросил себя Питер и тут же ответил: – Таким, который не видит другого выхода».

– Думаешь, они и здесь нас достанут? – прошептала Джози.

Питер хотел бы ее успокоить, но, честно говоря, ему и самому было не по себе. Он вообще сомневался, есть ли в английском языке слова, способные помочь человеку побороть шок, вызванный пониманием того, что мир совсем не такой, каким казался.

Чтобы не отвечать Джози, Питер повернулся к экрану. Люди продолжали выпрыгивать из Северной башни. Стоял страшный рев, как будто сама земля распахнула свою пасть. Когда здание рухнуло, Питер, уже несколько секунд сидевший не дыша, наконец-то выдохнул. Это был вздох облегчения, потому что теперь на экране ничего не было видно.

У входа во все школы образовались заторы. Родители разделились на две категории: одни считали, что только напрасно испугают ребенка, если заберут его с уроков и потащат в бункер, другие хотели пережить эту трагедию рядом со своими детьми. И Лейси Хоутон, и Алекс Кормье принадлежали ко второй группе. Они приехали в школу одновременно. Припарковались рядом, вылезли из машин и только тогда узнали друг друга. Бывшие подруги не виделись с того дня, когда Алекс демонстративно увела дочь из подвала Хоутонов, где хранилось оружие.

– Как Питер? – спросила Алекс.

– Не знаю. А как Джози?

– Я приехала ее забрать.