Девятнадцать минут

– Миз Ливен сказала вам, что шестого марта две тысячи седьмого года Питер Хоутон вошел в здание старшей школы Стерлинга с полным рюкзаком заряженного оружия и стрелял во многих людей. Это правда. Это подтверждается многочисленными свидетельствами, оспаривать которые мы не станем. Мы знаем, что это трагедия не только для тех, кто погиб, но и для тех, кто продолжает жить, ощущая на себе последствия. Однако есть факты, о которых миз Ливен вам не сказала. В то утро Питер Хоутон вошел в школу не с намерением совершить массовое убийство, а с намерением защитить себя от издевательств, которым он подвергался в течение двенадцати лет. Возьмем для примера его самый первый школьный день. Отправляя Питера в подготовительный класс, мама дала ему с собой ланч-бокс с Суперменом на крышке. Но ланч-бокс у него тут же отняли и выбросили в окно автобуса. Конечно, у всех есть неприятные детские воспоминания: со многими из нас кто-нибудь когда-нибудь жестоко обошелся. Большинству удалось это преодолеть и благополучно жить дальше. Но издевательства над Питером Хоутоном были не эпизодами, а закономерностью. С пятилетнего возраста изо дня в день его дразнили, мучили, травили, запугивали. Этого ребенка запихивали в шкафчик в раздевалке, окунали головой в унитаз, ему ставили подножки, его били и пинали. Его любовное письмо разослали всей школе, а потом посреди кафетерия, полного людей, с него сдернули штаны. Питер жил в мире, где, что бы он ни делал, как бы тихо и незаметно себя ни вел, ему всегда доставалась роль жертвы. В результате он стал искать убежище от этой реальности в реальности виртуальной: создал собственный сайт и разрабатывал компьютерные игры, в которых действовали такие люди, каких он хотел бы видеть вокруг себя. – Джордан провел рукой по перилам балюстрады, за которой сидели присяжные. – Один из свидетелей, чьи показания вы услышите, – доктор Кинг Ва, психиатр, осматривавший Питера и беседовавший с ним. Доктор докажет вам, что мальчик страдает посттравматическим стрессовым расстройством. Это редкий случай, но это реально существующая болезнь, которая делает человека неспособным отличать отдаленную угрозу от угрозы непосредственной. Мы с вами можем пройти по коридору и увидеть драчливого подростка, не обращающего на нас внимания. Но Питер при виде того же самого человека почувствует учащенное сердцебиение и прижмется к стене, потому что уверен: его обязательно заметят, ему причинят физическую и душевную боль. Доктор Кинг Ва ознакомит вас с результатами исследований, проводившихся с участием других жертв школьной травли, а также на конкретных примерах объяснит вам, какое воздействие оказывали на Питера те издевательства, которым он систематически подвергался в старшей школе Стерлинга. – Джордан снова повернулся лицом к присяжным: – Если помните, несколько дней назад, когда мы решали, сможете ли вы объективно рассмотреть обстоятельства этого дела, я задавал каждому из вас один и тот же вопрос, проверяя, способны ли вы слушать то, что говорится в зале суда, и применять закон в соответствии с указаниями судьи. Сколько бы полезной информации вы ни почерпнули из уроков граждановедения в восьмом классе или из вечерних телепередач «Закон и порядок», вы не узнаете, по каким правилам следует действовать, если, находясь здесь, не будете вникать в предъявляемые доказательства и выслушивать инструкции суда. – Джордан посмотрел в глаза каждому присяжному. – Например, когда мы слышим слово «самооборона», большинство из нас представляют себе человека, держащего пистолет у виска жертвы или нож у горла. Это непосредственная физическая угроза. Но в понятие самообороны может входить не только это. Мы предъявим вам факты, и вы поймете, леди и джентльмены, что юноша, открывший стрельбу в школе, не был хладнокровным убийцей, хотя прокуратура предпочитает, чтобы вы смотрели на него именно так. – Джордан вернулся на свое место, встал позади Питера и положил руки ему на плечи. – В действительности он был запуганным мальчиком, который давно просил защиты… и не получал ее.

Мама говорила Зои Паттерсон: «Не грызи ногти!» – но та все равно продолжала их грызть. Даже сейчас, когда на нее смотрели сотни глаз и – вот уж совсем кошмар! – десяток телекамер. Она сидела на свидетельском месте и уже ответила прокурору, как ее зовут, где она живет и как начался для нее тот ужасный день.

– Какой урок был у вас после французского?

– Математика, с мистером Маккейбом.

– Вы пошли на это занятие?

– Да.

– В котором часу оно началось?

– В девять сорок.

– Доводилось ли вам видеть Питера Хоутона до этого урока математики?

Зои не удержалась и искоса взглянула на подсудимого. Вообще-то, тогда она училась в старшей школе первый год и совсем не была знакома с Питером. Даже сейчас, после того как он в нее выстрелил, она бы, наверное, не узнала его, если бы он вдруг случайно встретился ей на улице.

– Нет, – сказала она.

– На уроке математики произошло что-нибудь необычное?

– Нет.

– Вы пробыли до конца занятия?