Девять смертных грехов

— Там! — от лежащей позади Паулы вырвался шарик чистоты и подсветил точку на стыке туловища и груди паучихи. Прекрасно, значит, после нанесенных мной ран она смогла ощутить сердце твари.

— Седьмое движение, зимний стиль… — я мог сделать это сразу, но потратил пару мгновений, чтобы выровнять дыхание. Чтобы наверняка.

Паучиха успела за это время запихнуть себе в пасть сразу три трупа и встала на задние лапы, формируя вокруг себя кольцо скверны. Снова ударит во все стороны? Нет, оно собиралось во что-то единое… Неужели страх и отчаяние помогли паучихе лучше понять свою силу и прорваться? Вот же!

— Она прорвалась! Она пытается создать грааль скверны! — в уши врезался панический крик Паулы, да я и сам уже все понял.

И в последний момент, пока сила паучихи не прыгнула на следующую ступень, бросил в нее меч. Тот со звоном пролетел сквозь остатки скверны, которая уже вся собралась в один крохотный шарик… Все замерли. Паула не дышала. Паучиха пыталась удержать ускользающую мощь. Я ждал…

Из огромного тела бурным потоком хлынула волна черной крови — значит, я все-таки попал куда нужно и убил паучиху.

— Не просто паучиху, а обладательницу грааля, — тихо отозвалось мое сердце. — Неужели еще не понял? Ты смог убить ее потому, что ее тело еще не пересекло грань, но в то же время ее душа уже сделала это…

Я начал понимать. Не обращая внимания на продолжающие хлестать потоки крови, я добрался до тела паучихи, засунул руку в рану и с усилием вытащил оттуда ее сердце. Маленькое, черное, размером не больше кулака, но это было настоящее сердце скверны. Вроде того, что помогло де Полопам открыть чистоту, однако с небольшим отличием. Мое сердце смогло познать грааль, а значит, и его сила была в разы больше. Я смотрел на сокровище в своей руке, а то медленно усыхало, становясь все меньше и тяжелее. Словно… камень?

— Это нормально? — осторожно спросил я у сердца нежити.

— Да, — отозвалось то. — Сердце, сумевшее превратить чистоту или скверну в грааль, переходит в разряд драгоценных, а значит, после смерти превращается в драгоценный камень. Чему вас только учат?

Я не стал отвечать, что про такие тонкости чистоты рассказывают, наверно, только в королевской семье.

— А теперь ждем, какой камень тебе достанется, — продолжало просвещать меня сердце. — Рубин — это камень тела, он поможет усилить эффект, который ты уже развиваешь со своим мечом. Сапфир — это камень души. Учитывая, что ты над ней вообще не работаешь, пользы от него будет немного, ты просто не сможешь удержать его силу. Изумруд — камень атаки, он поможет усилить любой выбранный тобой путь. Ну и бриллиант — это защита.

Пока сердце болтало, я молчал, чтобы случайно не сбить его с мысли. Столько всего ценного я только что узнал! Значит, меч, когда я с ним тренировался, помогал мне развивать тело. Вот почему я смог сопротивляться чистоте и скверне… Как же хочется поскорее открыть свой дар, чтобы понять, что это даст ему.

Камень у меня на ладони треснул. Я вздрогнул, но это всего лишь отвалилась черная скорлупа, а под ней… Блеснула небесно-голубая грань похожего на перепелиное яйцо сапфира. Значит, камень души, как сказало сердце, самый бесполезный для меня, но почему в то же время от порождения короля-лича сквозит таким раздражением? Нет, оно мне точно сказало не все!

— Ману! — из-за спины раздался голос пришедшей в себя Паулы, а потом показалась и сама девушка.

Столкновение со скверной матери-паучихи далось ей непросто. В паре мест на теле проступили ожоги, их было очень хорошо видно, потому что черный балахон рабыни пиратов истлел, не оставив после себя и следа… Я замер, не отводя от нее взгляд. Она была очень красива, Паула Осуна. А еще она плевать хотела на то, как сейчас выглядела.

— Выжил? — в ее голосе на мгновение появилось удивление. — Что там у тебя? Камень нашел? Да кому он нужен! А сердца не было?

Девушка перегнулась через мое плечо, изучила сапфир, а потом рухнула на колени рядом с паучихой и принялась копаться в ране. Кажется, делиться со мной она не собиралась — что ж, тогда и я не буду думать о подобных глупостях. Я снял с плеч остатки своего плаща и накинул на девушку. Пусть ей и все равно, но тут холодно и грязно.

Я огляделся по сторонам. Что делать с сапфиром, я решу позже, а пока стоит разобраться и с другими сокровищами паучихи. Жаль, не удалось найти тайну пиратов, но и так в этом ущелье полно добычи. Оставив Паулу и дальше копаться в мертвом теле, я подошел к ближайшему кокону и рассек паутину. Труп. Жаль, что спасти никого не получится — это было бы хорошее дело. Однако для идальго важны не только хорошие дела, но и деньги. Се ля ви, как говорят франки.

Я оценил нацепленный на труп доспех, висящий на поясе кошель и мешок, в который незадачливый искатель приключений собирал местные травы и камни.

— Ничего! — Паула с обидой оторвалась от паучихи.

— Вот и прекрасно, значит, теперь ты ничем не занята, — я тут же обернулся к девушке. — У меня есть десять часов, потом надо будет вернуться в город, а пока…

— В город? Ты так легко это говоришь? Думаешь, Мясник тебя выпустит?