Девять смертных грехов

Странная ситуация. Охранник, который ставит свою жизнь выше безопасности госпожи. Я спасу вас, но только если не пострадаю… В этом есть какой-то смысл, но мне он совсем не нравился. Кстати, а ловко эта девица меня отвлекла.

— Что ж, приятно познакомится, Паула, — я кивнул. — А теперь вернемся к моему вопросу, откуда ты меня знаешь. Теперь я уверен, мы никогда не пересекались раньше, но ты все же назвала мое имя. Как?

Паула поморщилась, а потом призналась.

— Это сила моей семьи. Мы — Осуна, но не до конца. Нам не дается вторая форма главной ветви, но мы можем кое-что видеть. Например, имена…

— Стоп! — я неожиданно осознал кое-что важное. — Тогда, получается, в тебе есть чистота, но как ты прошла мимо драумола?

Паула смутилась.

— Мы видим чужие имена и можем прятать свои. Я усыпила свою силу, чтобы он меня не заметил, а потом все это время не могла пробудить. Иначе бы эти негодяи не взяли бы меня так легко!

Что ж, семейные способности древних родов, по слухам, позволяли и не такое.

— А что еще ты можешь? — теперь я не сомневался, что Паула рассказала лишь про малую часть своих талантов.

— Еще… — девушка нахмурилась. — Я вижу яркость чужой души, по которой легко понять уровень чистоты противника.

— То есть до того, как он покажет себя. Хорошее преимущество, — кивнул я.

— Например, я вижу, что ты уже достиг уровня дьес-идальго, но еще не открыл свой первый грааль, — Паула продолжала. — Внушает уважение, но все равно этого недостаточно, чтобы рассчитывать победить мать-паучиху. И да, я не буду спрашивать, как тебе удалось обмануть драумола!

— Ты ошибаешься, я еще не умею использовать чистоту, — ответил я.

— Что? — девушка вытаращила глаза.

В ущелье справа от нас раздалось еле слышное шуршание. Не теряя времени, я подхватил Паулу, вернув ее обратно на плечо, и бросился в ту сторону. К чести девушки, та не стала кричать на ходу и даже постаралась не шевелиться, чтобы не мешать мне.

Мы выскочили на перекресток: здесь ущелье расходилось в две стороны. Но звуков больше не было…

— Налево, — подсказало сердце. — Я чувствую тех, чью кровь ты пролил.

Я не особо доверял этому куску плоти из небесного камня, но выбора не было. Рванул в указанную сторону, и сердце нежити не обмануло — буквально через сотню метров я наткнулся на паучиху. Та старалась не шевелиться, не издавала звуков и быстро, один за другим, пожирала развешенные на стене ущелья коконы. У ее лап валялся десяток пустых, но вокруг были еще сотни… Нет, тысячи и тысячи целых. Сколько же эта тварь собрала себе тел про запас?

— У нее нет головы, — тихо зашептала Паула, свесившись с моего плеча. — Не знаю, кто ее отрубил, но нужно пользоваться, пока она не отрастила новую.

Она все еще не могла, да и не собиралась верить, что я мог ранить паучиху, но в остальном была права. Я тоже видел, как выпитая тварью кровь вытекает из раны и слой за слоем формирует ей новую голову. Пустую, словно нарост… Теперь стало понятно, почему паучиха не умерла от моего удара. Ее сердце было в другом месте, как это часто и бывает у сильных тварей скверны. Ну вот, только привык к нежити…

Я посадил Паулу на землю и неспешно двинулся к паучихе.

— Да на что ты рассчитываешь! — несмотря на возмущение и присоединившиеся к нему грязные ругательства, девушка не стала сидеть без дела. Меня почти сразу окутало облако чистоты — она вернула свою силу и пыталась меня прикрыть.

Лишнее, но пусть будет. Я на мгновение обернулся к Пауле — той пришлось встать, чтобы удерживать меня в радиусе своей способности. Она была всего лишь на уровне трес-идальго, но в то же время ее чистота ощущалась немного по-другому. Плотнее и еще она как будто пахла. Клубникой?

В этот момент паучиха заметила наше появление, заметалась, а потом выпустила во все стороны волны скверны. Чистота Паулы держалась против нее целую секунду, а потом нас накрыло черной пеленой. На этот раз я мгновенно справился с давлением чужой силы и тут же рванул к паучихе. Сейчас, когда она выложилась для атаки, я должен был до нее добраться! За спиной раздался крик Паулы, надо было спешить, а то сколько она протянет?

Я вынырнул чуть в стороне от твари. Неудобно для плевка, но идеально для удара одной из правых лап. Та не стала терять время. Долгий замах, скверна заклубилась вокруг хитиновых шипов, а потом резкий удар. Наверно, это чем-то походило на мой зимний стиль. Атака, которая строится на силе. Вот только, раз я уже оказался сильнее ее скверны, на что паучиха рассчитывала? Что владеет лапами лучше, чем я мечом? Зря.

Сталь снова вспыхнула. Я отсек лапу, а потом воспользовался тем, что путь к телу паучихи оказался открыт. Проскользнул мимо обрубка и воткнул меч в бок по самую рукоять!

— Шаааа-аааааш! — крик матери-паучихи взлетел до самого верха ущелья.

Я надавил на меч, увеличивая разрез. Тварь дернулась, отпрыгивая в сторону — ей это показалось удачной идеей, разорвать дистанцию. Мне тоже — так она открыла пузо, и одним взмахом я распорол еще и его.