Девяносто третий

– Нет, подержали в СИЗО и выпустили, – Алексей усмехнулся. – Теперь сложно в такое поверить, но прокуратура не пошла навстречу его бывшим коллегам.

– А в чем хотели обвинить?

– В незаконном хранении оружия. Подкинули домой пистолет и коробку патронов.

– Креативно, да, – оценил Максим.

– Было такое впечатление, что дядя Коля действительно сманил из конторы лучшие кадры, – согласился Алексей. – Те, кто брали его, даже обыск не оформили, как положено. Между прочим, за Полухина кое-кто из прессы вступился. Цитировали его открытое письмо генералу, начальнику областного управления безопасности.

– О чем цитаты были?

– О причастности руководства службы к октябрьским событиям.

– Ого.

– Да, кто кого…

– Твоя «Трибуна» вступилась?

– Моя «Трибуна» интервью с генералом напечатала. Про долг и совесть офицера, про беззаветное служение Отечеству. В заключение абзац о том, как один озлобленный человек пытался оболгать всех честных сотрудников. Обращение сотрудников к народу прилагалось, но без подписей.

– Интервью не ты брал? – поинтересовался друг.

– Принесли готовое.

Максим расплатился картой Bank of America, Алексей наличными. Снаружи, на бульваре, пахло прошедшей грозой. Огромную тучу сносило на север, к ВДНХ.

– Я из «Трибуны» уволился почти сразу после генеральского интервью. Конечно, не в знак протеста, просто так совпало, – говорил Алексей, аккуратно огибая лужи. – Позвали в «Вечорку», а еще через пару месяцев мы с Мариной поженились. Хотя ты же на свадьбе был, помнишь.

– Многие тогда удивились, – заметил Максим.

– Я и сам впоследствии удивился.

– Сейчас совсем не общаетесь?

– Совсем.

Обоим стало неловко, будто упомянули о чем-то стыдном.

– Если честно, я в свое время поразился твоему отъезду, – сказал Алексей. – Всегда считал, что ты непробиваемый домосед. Скорее уж Сашу мог представить в такой роли.

– Сашу до сих пор жаль, – Максим сочувственно вздохнул. – У него с Мэгги такая красивая история была, романтическая.

– Романтика их и подвела.

– В смысле?

– Я потом узнал, что Саше предлагали оформить приглашение от другого лица. Дабы отвести подозрения, что он хочет въехать в Штаты и остаться, – пояснил Алексей. – Саша не поверил, отмахнулся. Весь в эмпиреях был.

– Ничего себе…

– Есть и другая версия. Говорят, именно в те дни из Вашингтона прошла установка давать поменьше виз. Простое совпадение.

– Наплыва беженцев опасались из-за московского кровопролития?

– Чёрт их знает, чего они опасались. Твой Госдеп не докладывает.

Максим поморщился.

– У меня трудовые отношения не с Госдепартаментом, а с американским вузом, изучающим российскую историю двадцатого века. И вообще, они временные.

– Временные могут превратиться в постоянные.

– Ой, не загадывай, ладно?

Они пересекли проезжую часть по «зебре». Хозяйка дорогого авто притормозила и мигнула фарами, пропуская пешеходов.

– Мэгги могла бы как-то его понять, – пробормотал Алексей после короткой паузы, словно убеждая себя.

– Как? Она не хотела оставаться в России, – логично возразил Максим.

– Подождать, например.

– Сколько? В списке отказников можно годами болтаться.

– Тоже верно.

Говоря о Мэгги, Алексей вдруг вспомнил Дашу из Норильска. Он не сдержал свое слово той осенью, не позвонив ей ни разу. Она тоже пропала, будто ее не было никогда. Будто южные ночи, маяк на мысу, шепот в телефонной трубке по утрам приснились или привиделись ему. Или вообще были авторским вымыслом.

Друзья остановились возле фонтана, который журчал себе, невзирая на погодные условия. Максим спросил еще:

– Почему всё-таки «Повесть о свободе выбора»?

– Я раньше думал, что всегда смогу выбрать любой путь в жизни, – ответил Алексей. – Стоит очень сильно захотеть, и ветер будет попутным, понимаешь? Тогда, в девяносто третьем, он так дул в спину, что казалось – полечу.

– Теперь не думаешь?

– Теперь мне кажется, что это путь выбирает нас, а не мы его.

– Может, всё проще, и дело только в возрасте? – предположил Максим.

– Грядущая старость внутри меня?

– Про старость ты загнул.

– Двадцать три года, Макс. Двадцать три! Мы прожили почти столько же, сколько нам было тогда, – у Алексея чуть дыхание не перехватило. – Каждый из нас был уверен, что идет своим путем, а куда пришли?

– Ты сейчас точно про нас двоих или в масштабах страны рассуждаешь?

– Не вырывай из контекста.

– Тогда вот тебе мой ответ: по хорошим столичным кафе неудачники не шляются, – отшутился Максим.

Оба слегка улыбнулись.

– Я не о том, – Алексей запнулся. – Просто всё могло иначе сложиться.

– Тебе гражданка Ссыльная писала программу?

– Писала.

– Сбылось?

– Не то слово. С пугающей точностью.

– Получается, ты знал заранее. Может, повлияло?

– Да не размышлял я об этом, когда жил! Хотя стоило, наверное.

Гром зарокотал очень далеко. Было по-прежнему пасмурно, однако повторения грозы вроде не намечалось. На мокрых дорожках сквера стали появляться люди, компаниями и поодиночке. Алексей достал смартфон и посмотрел, который час.

– Торопишься? – спросил Максим.

– Сам-то на рейс не опоздаешь?

– Ты прав, пора. Еще за чемоданом на вокзал, потом в «Шереметьево» добираться.

– А мне вечером в «Домодедово». Профессия зовет!