Дева и плут

— То, как я применяю свои способности, лорд Ричард, касается в большей степени Бога, нежели вас.

К ее удивлению он расхохотался.

— Возможно, тебя она любит все-таки побольше, чем Бога. — Он пришпорил лошадь и поскакал в сторону замка, волоча за собой мертвую косулю. Иннокентий залаял ему вслед. — Хорошей охоты, Гаррен! — крикнул он через плечо, заглушая своим скрежещущим смехом шорох листвы.

Хорошей охоты? Что он имел в виду? Что Гаррен на нее охотится? Ее взор затуманился недоверием. Все еще дрожа, она потребовала от Гаррена объяснений:

— Почему он так выразился? И почему вы позволили ему думать, будто мы любовники?

Недавний возлюбленный, который со смехом зацеловывал ее икоту, обратился в воина с холодным, как сталь, взглядом. Пальцы его, однако, были по-прежнему нежными, когда он отряхнул ее юбки и убрал приставшие к волосам соринки.

— Ника, Ричард пытался убить нас. Это все меняет.

— Нет. Все меняет то, что он сейчас сказал.

С раздраженным вздохом он взял ее за плечи.

— Ника, отдайте послание мне. Вы слишком рискуете, держа его у себя.

Она всмотрелась в его глаза, но не смогла прочесть в них ответа.

— Я взяла его, потому что знала, что вы в опасности. И мои подозрения подтвердились.

— Подтвердилось только то, что ваш план никого из нас не защищает. — Он встряхнул ее. — А теперь отдайте послание.

— Нет. Вы с лордом Ричардом… — она запнулась, — разговаривали. — Обо мне.

— Не меняйте тему, — проворчал он и мрачно поджал губы.

— Вы первый ее поменяли. — Глупая, ненужная ссора. Она и сама это понимала. Но докопаться до истины внезапно стало важнее жизни — и смерти.

Гаррен сгреб ее в объятья, и ей захотелось раствориться в нем без остатка.

— Ника, вам не хватит сил противостоять ему в одиночку, — пробормотал он. — Я не всегда смогу быть рядом, чтобы защитить вас.

— Меня защитит Господь.

Вместо гневного ответа она услышала тихий смешок.

— Вы же не доверяете Богу защищать меня без вашей помощи. — Он обнял ее покрепче. — Вот и я не могу доверить Ему вашу жизнь.

Она попыталась высвободиться.

— Может быть, как раз вам мне и не стоит ее доверять.

Он отпустил ее и, круто развернувшись, в отчаянии всплеснул руками, прежде чем снова сердито взглянуть на нее.

— Ника, не давите на меня! Я пытаюсь сделать как лучше. Для вас, для себя, для Уильяма. Я хочу уберечь вас от беды. Вы мне не верите?

— Не знаю. Зачем вам мое доверие?

— Затем, что вы мне небезразличны! — Крик эхом запрыгал между деревьями. Гаррен захлопнул рот и сжал челюсти, точно улетевшие слова можно было поймать за хвост.

На волне любви, которая еще омывала ее изнутри, замаячила крошечная надежда.

— Спасибо, — с комом в горле вымолвила она.

Он облегченно вздохнул.

— Давайте его сюда.

Она засунула руку за шнуровку лифа и нащупала послание, которое надежно хранилось у сердца.

— Только при условии, что с вами не случится ничего плохого, — шепнула она. Иначе я никогда не прощу Господа.

Она хотела почувствовать на плечах тепло его рук. Хотела спрятаться в его объятиях. Хотела, чтобы голоса, которые роились в ее голове и задавали неудобные вопросы, замолчали и перестали перебивать тот тихий спокойный голос, который звучал громче пошлых намеков лорда Ричарда. Тот самый голос, который однажды сказал, что Гаррену можно доверять.

Он протянул руку и раскрыл свою широкую ладонь.

Хорошей охоты, Гаррен.

Дурочка. Даже сейчас ты ему доверяешь, хотя тебе прекрасно известно, что он обычный человек, а значит, как и все грешники, способен на всякое. Конечно, граф доверял ему, но его восприятие реальности могло быть искажено из-за болезни… Может быть, Ричард подкупил Гаррена, чтобы тот убил графа.

Ее пальцы нерешительно замерли. Или чтобы он убил ее.

Забрав себе послание, он может уничтожить его прежде, чем они доберутся до усыпальницы. И тогда никто не узнает, по чьей вине умер граф.

Она засунула пергамент поглубже за вырез лифа.

— Раз вы отказываетесь объяснить, на что намекал лорд Ричард, я оставлю послание у себя, пока Господь не прикажет сделать иначе.

Глаза Гаррена потемнели от гнева.

— Господь не говорит с вами, — сказал он отрывисто.

Она закусила губу.

— Раньше говорил.

Она попятилась назад, уже не уверенная ни в Боге, ни в Гаррене, и в конце концов сорвалась на бег.

Догонять ее он не стал.

* * *

Вечером, сидя на полу в комнате сестры, Доминика точила перо. Забывшись, она сделала слишком резкое движение, и большой кусок стержня, отколовшись, отлетел прямо в огонь. Инструмент стал коротким, как обломок стрелы.

Я знал об этом, когда строил на тебя планы.

Вы мне небезразличны.

Кому из них верить?

Она вновь принялась кромсать несчастное перо.

— Ника, ну что ты делаешь. — Сестра, занятая тем, что вычищала из черной шерсти Иннокентия приставшие за день соринки, подняла голову. — Если будешь продолжать в том же духе, завтра тебе будет нечем писать.

— Да, сестра.