Deus ex machina. Бог из машины

       – Свободного места не осталось – все внутри занято. А помнишь, как однажды нам купили целый ящик мандаринов и выдавали по несколько штук за раз, чтобы не объелись. Ты был хитрее и сразу стал отдавать мне свою половину, а я, дурочка доверчивая, все хватала от жадности, и у меня тут же на лице появились такие страшные пятна – диатез на цитрусовые. Вся коробка досталась тогда тебе, а я промучилась несколько недель. Хоть сейчас признайся: ты это нарочно сделал?

       Юра поднял на нее красные глаза и пожал плечами.

       – А-а, не важно. Теперь-то какая разница? Лучше расскажи, куда твоя Светка с моими племянниками подевалась.

       – К своим вчера ушли,– тихим голосом ответил брат.

       – Поссорились? Из-за меня?

       – Зачем? Вовсе нет. Ты потеряла сознание прямо на пороге. У тебя был жар, какие-то судороги. Мы не знали, что с тобой, и решили детей и Светку убрать от греха подальше. У нас ни лекарств, ни медикаментов никаких нет, а в городе черт знает что происходит – если подхватишь заразу, то уже не выкарабкаешься.

       – Правда? А твоя половина не предлагала меня вышвырнуть на улицу или оставить здесь одну, и самим убраться.

       – Ну, что ты уже накручиваешь?

       – Я знаю твою женушку – она почище нас будет. И через тебя переступит, если нужно будет. Признайся, чего тебе стоило остаться со мной? Скандал? Размолвка?

       – Перестань выдумывать,– окончательно овладел собой парень.– Ты, действительно, слабо представляешь, что тут происходит. Настоящий разгул преступности и бардака. Ничто не работает, ничего нельзя купить, света нет, воды нет, еды нет. Это еще каким-то чудом в нашем доме остался газ, но, думаю, ненадолго. Хорошо, если он просто отключится, а не взорвется вместе с домом. Кругом больные, и мертвецы прямо на улицах лежат – в любой момент может вспыхнуть какая-нибудь эпидемия. Когда ты заглянула к нам в таком виде, я уже грешным делом подумал, что началось, но ты быстро оклемалась. Похоже, вообще не болела. Что случилось-то с тобой?

       – А-а! Не спрашивай. Влюбилась, наверное.

       – Сильное чувство.

       – Не иначе. А почему вы до сих пор из города не сбежали, раз все так плохо? Или ты здесь вообще решений не принимаешь?

       – Не распускай свою фантазию. Все гораздо проще – из города никого не выпускают.

       – Как это? Раньше сюда попасть нельзя было, а теперь выбраться? Ну, столица, ну, умеет удивить.

       – В первый день было очень много желающих выехать из города, опять началась давка, и мы с детьми не решились на такое. А недавно, как раз к твоему приходу, узнали, что военные перекрыли все выезды и выходы, организовали прямо в городской черте палаточные городки для беженцев и заставляют всех пройти комиссии, прежде чем выпустят из Минска. Представь, сотни тысяч людей с детьми и стариками живут в палатках под открытым небом, а за сутки успевает пройти пару сотен семей через один такой пропускной пункт. Вот-вот должны ударить первые морозы – представь, что станет с ними. Многие возвратились назад, но большинство осталось, потому что там организована хоть какая-то медицинская помощь, раздают бесплатное питание.

       – И зачем эта комиссия?

       – А зачем все, что здесь происходит? Что-то ищут, или чего-то боятся, но это стало для нас проблемой, и у нас нет выхода отсюда. Поэтому, я считаю, что запасенная картошка – настоящее сокровище. Она, а не правительство и армия, спасет меня и моих детей. Вот в болезни от нее толка не будет, и мы бережемся заразы, а в остальном – она наш шанс.

       – Тебя и твоих детей?– вздохнула Ирина.

       – Ты прекрасно понимаешь, что я имел в виду. Твоя жизнь для меня так же небезразлична, как и их, как и моя собственная, и я разделю с тобой последний кусок. Надеюсь, ты не сомневаешься в этом. И ты будешь со мной до конца, даже если это будет стоить мне жизни, даже если моя жертва станет напрасной, ты должна знать...

       – Да уймись ты, жертвенный ягненок! Я не собираюсь эксплуатировать твое чувство вины – надеюсь, оно у тебя есть – и подвергать риску твой эгоизм. Я сегодня же уйду.

       – Перестань!– закричал Юра.– Ты специально это делаешь, чтобы мне было больно, но я не отпущу тебя! Я не отрекался от своих родителей, не пытаюсь избавиться от тебя, и не надо делать из меня морального урода! Я разделю твою болезнь, не потому что чувствую себя виноватым, а потому что ты моя сестра, и я люблю тебя! Я иду на это искренне, а не под давлением обстоятельств или...

       Он задохнулся в самом разгаре речи и продолжал вращать глазами и зевать ртом, но уже не находил слов. Это рассмешило девушку:

       – Успокойся, красноречивый. Я не собираюсь никому ничего доказывать, но не пытайся тащить меня в свою личную жизнь. Я не твое покаяние, и ты для меня не такой уж и брат. Ты мне помог, когда это было необходимо – спасибо, но дальше у меня свой путь. Раз есть лагерь – мне туда. Это как раз мой случай.

       – Ты ненавидишь меня! Ты пытаешься мне мстить!