Deus ex machina. Бог из машины

       – Перестань кривляться!– Юра бросил вилку на стол, но та, запрыгав по его поверхности, упала на пол.– Хватит мне тыкать в лицо этой историей! Сколько я могу оправдываться? Я не пригласил вас тогда на свадьбу, потому что были на то свои причины. Отец со мной до сих пор не разговаривает и бросает трубку, когда я звоню ему. Мать упрямо не признает Светку и собственных внуков, а ты заявляешься раз в год и всякий раз пытаешься меня подколоть. Тебе не кажется, что анекдот, который тянется восемь лет, перестает быть смешным?

       – Анекдот был коротким. Это реакция на него затянулась. И то, что ты до сих пор не понял, сколько дерьма вылил на наши головы тогда, так и не допер, что пережили при этом родители, только подтверждает, какая ты аморальная тварь.

       Ирина широко улыбнулась и пожала плечами:

       – Но ты мой брат, и я не откажусь от тебя, никогда не побрезгую тобой и не стану стыдиться твоих грязных мыслишек и поступков даже перед лицом самого богатого и перспективного жениха.

       – Ты настоящая змея, Ирка,– поник ее брат, опустив глаза.– И все вы отреклись от меня за одну единственную… оплошность.

       – Упс-с, не горячись, родной! Это ты отрекся! Старший брат, любимец семьи... Посмотри на Юру, делай как Юра, а вот Юра бы на твоем месте... Помнишь все это? Они в тебе души не чаяли, все для тебя делали: у Юры будет самое лучшее образование, Юра выйдет в люди, у Юры такие культурные, интеллигентные друзья, Юра познакомился с очень хорошей, умной девушкой из обеспеченной семьи, у него будет прекрасная семья, самые лучшие дети... Юра, Юра, Юра... Помнишь?! Они взяли кредит в банке, чтобы купить вам свадебный подарок! Отец у друга взял костюм, чтобы хорошо выглядеть на венчании. Я всем подружкам в классе растрезвонила, как поеду в Минск на свадьбу самого лучшего в мире брата! Ты никогда не будешь этого помнить, потому что не видел этого. А я никогда не забуду лицо отца, когда ты позвонил накануне свадьбы и сказал, что нам не стоит приезжать! Ты такое дерьмо, братец! Я проплакала всю ночь, я отказывалась верить в такое!.. А родители меня утешали, уговаривали, пытались объяснить. И было видно, что они сами едва сдерживались! Причины у тебя свои были?! Кто из твоих друзей-собутыльников помнит твою свадьбу? Кого из них помнишь ты сам? Но они были тогда рядом с тобой, а мы нет! Их ты не постеснялся, а мы были старомодными, смешными провинциалами. И ты отмахнулся от нас. Большей грязи в человеке я не могу и представить.

       – Хватит,– прохрипел парень, сжимая кулаки и краснея.

       – Да брось ты! Жизни не хватит, чтобы отмыться!

       – Хватит,– стонал тот.

       – Кому? Тебе? А папе с мамой? Ты перечеркнул все, что у них было, ты спустил в унитаз их жизни, а они жили только для нас, для тебя! Они четыре дня ничего не ели, не ложились спать, обреченно ожидая у телефона, когда их любимчик, их чадо, вспомнит и о них, додумается позвонить. Ты позвонил через три недели!!!

       – Я же объяснял,– всхлипывал Юра.– Мы сразу уехали на пароходе в круиз, и оттуда нельзя было позвонить...

       – Да ладно тебе,– улыбнулась девушка.– Какая разница-то? Восемь лет прошло, но и через восемьдесят ничего не изменится. Ты не представляешь, каково это, когда тебя предают самые близкие, самые любимые люди, когда о тебя вытирают ноги родные... Я ведь сама, когда в Минск на учебу подалась, думала тебе как-нибудь отомстить, отыграться. А когда из университета поперли, домой вернуться все-таки не смогла...

       – Я знаю... Мне Колька говорил. Они думают, что ты закончила учебу и сейчас работаешь в Национальном банке...

       – Это все ерунда,– махнула рукой Ирина, не упуская возможности лишний раз запустить вилку в сковороду с картошкой.– Я не потому тут отсиживаюсь. Боюсь насовсем вернуться, боюсь, что еще одно разочарование убьет их окончательно. Да и тяжело это! Как приезжаю – они радуются, оживают, все в суете. А через недельку, как страсти поулягутся, снова скисают, становятся молчаливыми и задумчивыми. Смотреть на это не могу. Они так постарели за эти годы. Сдали. Им бы уход нужен, внимание – даже перебраться к ним собиралась, а не могу. Как подумаю... Там, братец, смертью пахнет, они ее только и дожидаются. Так что, я такая же дрянь, как и ты, только маленькая, а рыбак рыбака… В наше время это не редкость – нравы!

       Опустив лицо на руки, Юра плакал, искренне и громко, ничуть не скрывая рыданий. И хотя теперь это был зрелый муж, плечи его вздрагивали точно также как в детстве у того плаксивого и слишком изнеженного мальчугана, которого она знала. Но как и в те далекие годы Ирина не испытывала чувства жалости к нему – наоборот, абсолютно чистое, ничем не побеспокоенное равнодушие. Этот эпизод лишь напомнил об усталости от переживаний, которую она испытала однажды, и которая наложила отпечаток на дальнейшую жизнь, навсегда притупив ощущения и лишив былого разгула эмоций. Ее и теперь больше интересовал собственный голод, рациональный и реальный.

       Отодвинув, наконец, пустую сковороду, она откинулась и похлопала себя по животу: