Держи меня

… Пришёл в себя, услышав поворот дверной ручки. Кто-то снаружи пытается войти в дом! Как хорошо, что Аля догадалась дверь замкнуть. Это Матвей, любой другой человек позвонил бы. Сейчас он своим ключом откроет дверь. Отстранил Алю, взглянул в глаза и сказал:

— Малышка, беги в комнату.

Она непонимающе, удивленно смотрела на меня, пока я осторожно снимал ее с колен. В двери повернулся ключ, Аля метнулась в мамину спальню. Я схватил ее кофточку и спрятал себе за спину. Дверь открылась и в прихожую вошёл мой брат…

* * *

Забежала в комнату, закрыла дверь, прислонилась к ней спиной. Прижала ладони к горящим щекам. Вспомнила, наконец, что совершенно голая по пояс, сбившийся вверх лифчик — не в счет. Позорище! Сама предлагала ему… На меня будто ведро ледяной воды вылили — так стыдно было!

Что за вечер! Сегодня я целовалась сразу с обоими братьями с разницей в десять минут. Но эти два поцелуя — как неба и земля. Это как раскат грома и удар по пустой кастрюле ложкой. Это… как конфетка и торт. Это — нельзя сравнить. Но я пыталась.

Матвей поцеловал меня возле подъезда. Было приятно. Не столько приятен сам поцелуй, сколько понимание того, что Я нравлюсь такому интересному привлекательному мужчине.

Ну, собственно, и все. Поцеловал, я развернулась и ушла. И продолжения мне не хотелось.

Но это… это не поцелуй… это взрыв какой-то. Взрыв, который произошёл внутри меня. Ладно, он творит непонятно что, от него спиртным несет за километр! Но я-то, я! Сама на него набросилась. А когда он стал ласкать грудь… я готова была прямо там ему отдаться… Ужас!

Поправила бюстгальтер, надела футболку. Ой, кофточка же там в прихожей осталась! Матвей же все поймет! Что он обо мне подумает! А если бы он вошёл и увидел меня полуголую на коленях у брата? А если бы Рома узнал, что я с Матвеем целовалась? Мысли метались в моей голове. Я не могла понять, чего бы я не хотела больше. Одно знала совершенно точно, дальше работать в этом доме будет ещё труднее.

11. День четвёртый

Утро снова началось с крика. Я слетела с кровати и, кажется, еще с закрытыми глазами, понеслась на этот крик. Возле двери в Ромину комнату остановилась. Вспомнились его слова о том, чтобы ноги моей утром у него не было. Но он закричал снова, и я вошла.

Я увидела примерно такую же картину, что и вчера. Его голова металась по подушке, он стонал, как от боли, руки сжались в кулаки. Лицо покрывали капельки пота. Я схватила висевшее на стуле полотенце и, не раздумывая, села на краешек кровати. Пусть ругается сколько хочет, сейчас ему плохо, и я побуду рядом.

Полотенцем вытерла пот со лба. Погладила по щеке рукой. Бедненький, как же ты мучаешься! Я знала, что жена и сын Ромы погибли в аварии. Наверное, он был ее виновником, раз так страдает. А Вадим — это, наверное, его мальчик. Как же Роме тяжело жить, зная, что он виноват в смерти собственного ребенка? В такой ситуации будешь ненавидеть и себя и весь мир! Мое сердце просто разрывалось от жалости к нему. Но я понимала — раз он прогнал меня вчера, значит не хочет, чтобы его жалели.

Только сдержаться не могла. Гладила по голове и повторяла одно и то же много-много раз.

— Все будет хорошо. Все пройдет. Милый мой, хороший мой…

Он спит, он все равно ничего не слышит…

* * *

Пришёл в себя, не понимая, где я. То ли в машине, то ли в больнице. Почему же так болит голова? И кто это рядом со мной? Не мамин голос. Вероника? Нет, она же погибла. А может, может это Влада приехала? Голос казался знакомым, важным. Я вот-вот вспомню…

— Влада?

Прошептал, и тут же вспомнил. Только было поздно. Аля отдернула руку, встала с кровати и тихонько пошла к выходу. Прохрипел ей вслед.

— Аля, стой.

Но она все равно ушла. Испугалась, что снова наору на нее, или ей не понравилось, что я Владу позвал? Вот дурак! Откуда она взялась, эта Влада? С чего вдруг это имя дурацкое мне вспомнилось? Сколько я ее не видел? Через пару месяцев после аварии она приезжала. Попытался встать, но было больно. Болела спина, причем боль отдавала в ноги. И даже показалось, что судорогой свело пальцы на ноге. Такого раньше не было. Может, это я так восстанавливаюсь? Может, скоро буду ходить?

Почему-то впервые за полгода это показалось важным, я даже обрадовался. Но боль постепенно ушла, а ноги я не ощущал, как и прежде. Перебрался в коляску. Нет, к Але в таком виде нельзя. Сначала в ванную — насколько это возможно, без помощи, привести себя в порядок. Как же голова болит!

Так я ж вчера пил! И немало, между прочим, выпил!

Побрился. Этот процесс стал трудным, потому что для коляски места в маленькой ванной недостаточно — можно было сидеть только в одном положении. Бриться приходилось с помощью маленького зеркала — до большого я просто не доставал…

Пекла блины. Ждала. Надеюсь, сегодня будет без капризов! А может, снова будет отчитывать за то, что пришла к нему в комнату? Больше не пойду, раз он такой.