Держи меня

Матвей остался в машине, а я, побежала домой. Мечтала этого избежать, но в прихожей столкнулась с Витькой. Он, кажется был пьяным, хотя может это наркота так на него действует? Я хотела молча прошмыгнуть в нашу комнату, и закрыться изнутри, но он качнулся в мою сторону, схватил за руку.

— Алька, мне нужны деньги. Дай пятихатку!

Пыталась вырвать руку, но хватка была бульдожья.

— Где я тебе возьму? Нету у меня!

— Врешь, зараза! Есть у тебя! Не дашь, завтра к тебе на работу в банк приду — такой скандал закачу — мигом работу потеряешь!

— Козел ты, Витька! Я, между прочим, ради твоей дочки работаю — ее содержу, тогда как ты — нарик убогий, забыл, вообще, что у тебя дочь имеется!

Знала, что зря нарываюсь, он вполне мог и ударить — но не стерпела. Витька, действительно, занес руку. Но скорости ему явно не хватало, я успела вырваться, правда, поняла, что комнату отпереть не успею, поэтому рванула на улицу, так и не взяв свои вещи. Ладно, лучше светить перед Романом голыми ногами, чем бланшем на лице…

Стоп, Витька откуда про мою работу знает? Вот сволочь, столько времени удавалось скрывать… А ведь запросто может туда явиться! Хорошо хоть пока меня там не застанет! А там, через месяц, может забудет в хмельном-то угаре!

А ведь, есть свои плюсы и в том, что я, пусть и временно, поживу в чужом доме. Есть и ещё один — хоть высплюсь!

Матвей, может быть, и заметил, что я вернулась с пустыми руками, но вида не подал, чем очень меня обрадовал — очень уж не хотелось объяснять.

В магазине он вёл себя, как настоящий джентльмен — возил тележку, набирал овощи, ну, и платил на кассе. Со стороны мы, наверное, выглядели влюбленной парочкой, потому что все время смеялись — он был весёлый и остроумный парень. И мне такие очень нравились. Раньше. Теперь я ловила себя на мысли, что мне было бы интересно, как бы себя вёл на месте Матвея его старший брат. Какой он был до аварии? Такой же весёлый? Или, может, спокойный и уравновешенный?

Когда приехали назад, я стала разбирать покупки, а Матвей отправился купать брата. Вот все-таки какие они молодцы — вон, как один помогает другому. Не то что моя сестрица! Ей не то, что я — дочка с матерью не нужны!

Потом Матвей уехал. Роман закрылся в своей комнате. Я долго смотрела телевизор, потому что просто не знала, чем себя занять. Потом отправилась спать в комнату Ольги Петровны.

Было как-то ново и удивительно лежать в постели, неспеша вымывшись в чистой ванне (хозяева просили вести себя, как дома, чем я решила пользоваться) и при этом чувствовать спокойствие. За годы со смерти отца я не чувствовала такого спокойствия. И это, несмотря на то, что в соседней комнате находится совершенно чужой, мало знакомый мужчина.

Интересно, он уже спит? Или, может, сидит за компьютером? Вот бы посмотреть одним глазком, что происходит в соседней комнате! Но глаза сами собой закрылись и я заснула.

9. День третий

Разбудил меня громкий мужской крик. Я, вскочив с кровати, заметалась по комнате. Первой мыслью было, что Витьку прибили его же дружки. Только когда крик повторился, я вспомнила, где нахожусь. Роман кричит? Что с ним?

Побежала в соседнюю комнату. Приоткрыла дверь, несмело шагнула внутрь.

Он лежал на кровати, на спине. Голова металась по подушке, руки сжали одеяло. Он что-то шептал. Мне показалось, что Роман испытывает страшную боль, так напряжено было его тело. Ему так больно, что он не замечает меня?

Позвала его по имени. Никакой реакции. Подошла к нему ближе. Все лицо покрыто капельками пота. Что он говорит? С трудом в бессвязном бормотании я разбирала слова: «Мама… нет… не надо… Вадик…» Он спит, что ли? Может, ему снится кошмар? Точно! Что же делать?

Нужно его разбудить…

— Роман, проснитесь!

Никакой реакции. Как же жалко его! Бедненький! Что же делать? Попыталась потормошить его за плечо. Потом положила ладонь на лоб. От прикосновения к прохладной влажной коже я почему-то вздрогнула. Он снова что-то прошептал. Я наклонилась к его лицу, пытаясь разобрать. Кажется, повторяет: «Ничего не говори». Это мне?

— Рома! Просыпайся!

Рука сама стала гладить его по волосам, по щеке. Мне было жаль его, но собственные ощущения перебарывали. Присела рядом с ним, на самый краешек кровати. Взглядом впитывала, втягивала в себя каждую черточку его лица — не могла оторваться. Да, он ведь все равно спит, не заметит и не узнает!.. Какой он! Тёмная щетина на щеках, подбородке… Ресницы черные короткие, но густые… Брови… даже они мне казались красивыми. Пальцем провела по ним, стала подушечками пальцев вытирать вновь выступившие капельки пота…

Боже, что я делаю? Это же чужой человек. Я его почти не знаю. Зачем я его трогаю? Вдруг поняла, что он успокоился, что больше не мечется по постели, не шепчет, дыхание выравнялось, руки отпустили одеяло и спокойно лежат вдоль тела. Может, это я его успокоила? Продолжала гладить по темно-русым жестким коротко стриженным волосам.