Держава и топор

«Политическая казнь» была сопряжена с различными официальными оскорблениями казнимого и переносилась высокопоставленным преступником тяжело. В 1723 году казнили в Кремле П. П. Шафирова. Палач «поднял вверх большой топор, но ударил им возле [головы] по плахе и тут Макаров (кабинет-секретарь Петра. – Е. А.), от имени императора объявил, что преступнику, во уважение его заслуг, даруется жизнь». Перед казнью Шафирова ассистенты палача не дали преступнику спокойно положить голову на плаху, а «вытянули его ноги, так что ему пришлось лежать на своем толстом брюхе». После казни медик пускал Шафирову кровь – таким сильным было потрясение.

Из документов неясно, каким орудием пользовались для «натуральной смерти», а именно отсечения головы, хотя выбор орудий был невелик – или топор, или меч. Согласно Артикулу воинскому 1715 года, головы секли мечом. М. М. Богословский считает, что впервые меч – новинку из Европы – применили в России 18 октября 1698 года, когда им обезглавили Аничку Сидорова и Ивашку Клюкина. Когда отсекали голову мечом, то приговоренного ставили на колени и палач широким замахом сносил преступнику голову с плеч. При казни топором непременным атрибутом была плаха – чурбан из дуба или липы высотой не более метра, возможно, с выемкой для головы.

Опытный палач отделял голову от туловища одним ударом и тотчас, подняв ее высоко за волосы, показывал толпе. Предъявление головы публике также полно символического смысла: зрители удостоверялись, что казнь действительно свершилась без обмана. Если за палаческую работу брались непрофессионалы или палач был неопытен, то казнимого ожидали страшные муки. Артикул воинский 1715 года отменил обычай XVII века, согласно которому преступника освобождали, если он выжил после первого удара палача или сорвался с виселицы.

Некоторые авторы считают повешение древнейшей казнью на Руси. Как уже сказано выше, повешение было трех видов: обычное за шею, подвешение за проткнутое крюком ребро и повешение за ноги. При подвешивании за ребро смерть не наступала сразу, и преступник мог довольно долго жить. Берхгольц описывает случай, когда подвешенный за ребро преступник ночью «имел еще столько силы, что мог приподняться кверху и вытащить из себя крюк. Упав на землю, несчастный на четвереньках прополз несколько сот шагов и спрятался, но его нашли и опять повесили точно таким же образом». Эту казнь могли совмещать с другими видами наказания. Никита Кирилов в 1714 году был подвешен за ребро уже после колесования.

Н. Д. Сергеевский выделяет три типа виселиц, характерных для XVII века: «покоем» (П), «глаголем» (Г) и «двойным глаголем» (Т). В XVIII веке все эти виды виселицы также известны из источников. Простое повешение совершалось обычно на виселице, стоящей на эшафоте, но случалось, что для этих целей использовали иные приспособления, вроде дерева или ворот – повешение было достаточно простой в исполнении казнью, хотя и не такой эффектной, как отсечение головы. Глаголь чаще всего использовался для подвешивания за ребро. В воззвании подавлявшего восстание Пугачева генерала Панина сказано, чтобы во всех «бунтовых» селениях поставить «по одной виселице, по одному колесу и по одному глаголю для вешания за ребро». Как описывает А. Т. Болотов, видевший казнь Пугачева, нескольких сообщников «злодея» казнили одновременно с ним на виселицах, стоявших вокруг эшафота. Их подняли на ступеньки лестниц, прислоненных к виселицам, а на головы надели холщовые мешки – «тюрики». В тот момент, как палач отрубил Пугачеву голову, преступников разом столкнули с лестниц.

Четвертование представляло собой расчленение тела преступника с помощью меча или топора, точнее специальным топориком для отсечения рук и ног. В одних случаях преступнику вначале отрубали левую руку и правую ногу (или наоборот), затем это же повторялось с оставшимися рукой и ногой, а затем отсекали и голову. Но в других случаях преступнику вначале отрубали голову, а затем уже руки и ноги. Четвертование в первом варианте называлось «рассечение живого» и усугубляло предсмертные муки. Второй же был выражением милости государя к преступнику: в 1773 году так были казнены некоторые зачинщики мятежа Пугачева, которых следовало «казнить смертью отрублением сперва руки и ноги, а потом головы».

Казнь эта считалась страшной. Приговоренный в 1740 году к четвертованию Волынский просил А. И. Ушакова и И. И. Неплюева передать императрице просьбу об отмене приговора. Именно как четвертование он понял указ Анны, заменившей ему прежний приговор – посажение на кол – более мягким: вырезанием языка, отсечением сначала правой руки, а затем головы. Однако просьба не была уважена.

Ужесточению муки казнимого на эшафоте в XVIII веке, как и раньше, придавалось большое символическое значение – пытки накануне казни и непосредственно во время публичной экзекуции были формой государственной мести. Артикул воинский разрешал при четвертовании предварительно рвать тело преступника клещами.