Держава и топор

Можно сказать, что страшной, мучительной была и казнь колесованием. Она предполагала переламывание костей преступника на эшафоте с помощью лома или колеса. Из документов видно, что преступнику ломали преимущественно руки и ноги. Средневековые гравюры и описания современников позволяют судить о технике этой казни. Сохранившееся палаческое колесо XVIII века внешне похоже на каретное колесо. Его деревянный обод снабжен железными оковками, края которых загнуты для того, чтобы усилить ломающий кости удар.

Преступника, опрокинутого навзничь, растягивали и привязывали к укрепленным на эшафоте кольцам или к вбитым в землю кольям. Под суставы (запястья, локти, лодыжки, колени и бедра) подкладывались клинья или поленья, а затем с размаху били ободом колеса по членам так, чтобы сломать кости, но не раздробить при этом тела. В приговорах указывалось, что именно ломать – ребра, руки, ноги и т. д. В основном ломали руки и ноги. После Петра I эта казнь еще применялась в России, но, в отличие от других стран Европы, довольно редко и к середине XVIII века исчезла совершенно.

Приговор «колесовать руки и ноги» чаще всего относился к процедуре «колесования живова». Этот вид казни считался очень жестоким. После того как преступнику ломали руки и ноги, его клали на укрепленное на столбах колесо, где он медленно умирал. Из некоторых описаний следует, что переломанные члены преступника переплетали между спицами укрепленного на столбе колеса. Ломая кости, палачи при этом стремились не повредить внутренних органов, чтобы не ускорить смерть и чтобы мучения затянулись. Положенные на колеса преступники жили иногда по несколько дней, оставаясь в сознании. Юль в 1710 году писал, что «в летнее время люди, подвергающиеся этой казни, лежат живые в продолжении четырех-пяти дней и болтают друг с другом. Впрочем, зимою в сильную стужу… мороз прекращает их жизни в более короткий срок». Более гуманным был приговор, в котором было сказано: «После колесования, отсечь голову». Так в 1739 году колесовали И. А. Долгорукого.

По-видимому, как и при обычных переломах, колесованного можно было спасти. В 1718 году положенный на колесо Ларион Докукин согласился дать показания. Его сняли с колеса, лечили, а потом допрашивали. Вскоре он либо умер, либо ему отрубили голову. Как сообщал австрийский дипломат Плейер, на следующий день после казни, совершенной 17 марта 1718 года, лежавший на колесе Александр Кикин, увидев проходящего мимо Петра, просил «пощадить его и дозволить постричься в монастырь. По приказанию царя его обезглавили». Счастливцем мог считать себя приговоренный к «колесованию мертвым», ибо казнь начиналась с отсечения головы, после чего ломали уже бездыханное тело. Вообще колесо занимало особое место в процедуре казни и служило средством дополнительного надругательства над останками преступника – отрубленную голову или отсеченные члены трупа надолго водружали на колесо для всеобщего обозрения. Это предусматривал закон: «…И на колеса тела их потом положить». Так было с телом Пугачева: его отрубленные члены выставили на колесах в разных частях Москвы, а на месте казни, как описывает современник, «один из палачей залез наверх столба и насадил голову мятежника на железный шпиль», венчавший колесо.

Посажение на кол было одной из самых мучительных казней. Сергеевский считает, что кол вводился в задний проход и тело под собственной тяжестью насаживалось на него. По-видимому, были разные школы посажения на кол. Искусство палача состояло в том, чтобы острие кола или прикрепленный к нему металлический стержень ввести в тело преступника без повреждения жизненно важных органов и не вызвать обильного, приближающего конец кровотечения. Кол с преступником закреплялся вертикально. Известно, что при казни Степана Глебова к колу была прибита горизонтальная рейка, чтобы казнимый под силой тяжести тела не сполз к земле. Кроме того, казнимого в декабре Глебова одели в шубу, чтобы он не замерз, и тем самым продлили его мучения.