Никто этого не сделал. И даже не собирался.
Она и слова не проронила в мою сторону, пока Эммет не уехал. Никто не спросил, хочу ли я попрощаться, прежде чем Алтея и Дуглас образовали вокруг него пару стен и не сопроводили его в их машину, которая уже ждала у нашего дома.
Я, страдая и до сих пор чувствуя головокружение и слабость, стоял у нашего панорамного окна в гостиной и следил за тем, как он уходит, следил за машиной, пока та не скрылась из вида.
Все, что я сделал, это поцеловал его. Позволил ему поцеловать меня. Я представляю себе, если бы такие ужасные результаты были у всего простого, например, если бы я открыл коробку с хлопьями, но я не мог этого предвидеть. Это заставило меня желать залезть в кровать и укутаться в одеяло с головой.
Я хотел оставаться там, пока не умру.
Они обернулись ко мне: Мариетта с её обычным добрым выражением лица и моя мать с тщательно скрываемой яростью. Отец уставился на меня так, будто увидел что-то отвратительное.
— Как ты мог?
Я пожал плечами и попятился к окну, опустив взгляд в пол, поскольку моя мать ждала ответа, но у меня его не было.
Я не хотел говорить. Я хотел уйти. Если бы они не заслонили выход, я бы выбежал оттуда.
Мариетта подошла ближе, и от страха я поднял голову. Её смущенное выражение лица успокаивало.
— Джереми, тебе не нужно бояться. Мы только хотим понять, что произошло, — продолжила она более осторожно. — Эммет… воспользовался тобой?
Сначала я моргал, ничего не понимая. Когда я понял, что она имела в виду, я сгорбился и закрыл глаза.
У меня не было приступа паники, но стыд, больший, чем когда-либо, заполнил меня, заставляя чувствовать себя уродливым и в глубине души неправильным.
Один поцелуй. Один поцелуй и объятие. Единственный раз, когда кто-то коснулся меня за все эти годы, за исключением жестких объятий при посещении родственников или незнакомых людей, натыкающихся на меня в общественных местах. Даже мама Эммета вела себя так, будто это была самая позорная вещь, какую она когда-либо видела.
— Ответь ей, — потребовал мой отец.
Я начал плакать.
Я думал, что хуже уже быть не может, но хуже стало.
Мариетта начала извиняться передо мной и моими родителями.
— Простите, простите. Полагаю, я должна была это предвидеть. Он решителен, и я знала, что он влюблен в Джереми без памяти, но думала, что это безвредно. Я никогда не думала, что он натворит такое.
Моя мать дернулась в мою сторону.
— Почему ты позволил ему это? Да что с тобой?
Мариетта выпрямилась и напряглась.
— Мне кажется, вы перегибаете палку…
— Он не гей! — рявкнула моя мать. — Я не знала, что твой сын гей, и что он так плохо себя контролирует…
— Хватит!
Они сразу повернулись ко мне, и на их лицах были злость, удивление, настороженность, отвращение. Мне захотелось убежать и спрятаться, но я не мог позволить им так говорить об Эммете, не мог позволить, чтобы они так думали о нем.
— Я
Я остановился. Я хотел сказать, что
Моя мать договорила за меня, и отвращение исходило из каждого произнесенного ею слога.
— Но потом тебе повстречался бедный умственно отсталый мальчик, который недостаточно умен, чтобы сказать тебе «нет»?
— Эммет не умственно отсталый, — вставила Мариетта, вся ее мягкость ушла. — И он далеко не глуп.
Моя мать отмахнулась:
— Да, он идиот-севант или как там. Конечно же, он ненормален. В первую очередь, я не должна была позволять ему связываться с Джереми. Разумеется, этого больше не случится.
Я отпрянул. Её слова были жестче, чем удар по лицу или под дых.
Мариетта начала спорить более яростно, но я видел выражение лиц моих родителей, а мама Эммета не могла сказать ничего, что изменило бы их решение.
Настолько же мать и отец были обеспокоены моими с Эмметом отношениями.
Я оттолкнулся от стены и, спотыкаясь, вышел из комнаты, игнорируя их крики мне вслед. Перепрыгивая через две ступеньки, я поднялся к себе в комнату, захлопнул дверь и подтащил свою кровать к двери, чтобы её заблокировать. Забравшись в кровать, я натянул одеяло на голову и уставился в темноту.
Эммет ушел. Из моего дома и из моей жизни. Больше не будет прогулок в магазин или вокруг квартала. Больше я не встречу его на железнодорожных путях. Не будет больше смс и зависания в Гугле. Больше никаких поцелуев. Никаких прикосновений.