Деревянный Меч и Та, Которую Любит Небо

День подходил к концу. Невыносимо длинный день, состоящий из карабканья по холмам — то вверх, то вниз. Даргед то и дело вглядывался назад: не видать ли где погони. Пока что преследователи были скрыты холмами, равно как и беглецы от них. Но чувствовал погоню гиалиец отчётливо: мысли следопытов, пытающихся разглядеть в твёрдой степной почве следы неблагодарных чужаков; ненависть к убийце старика; усталость и жажду. При таком раскладе в одиночку Даргед ушёл бы от дикарей играючи. Но с ним была Дандальви, которая едва переставляла ноги.

Впереди опасности пока что не было. Точнее, гиалиец её не чувствовал. Что вовсе не означало отсутствия на их пути засады. Дандальви не знала, какие сведения могли аганы передавать дымами, потому оставалось только догадываться, что сейчас делают жители селений к югу: гадают, о какой опасности предупреждают их соседи, или уже начали прочёсывать холмы.

"Секущего небо" с седоком гиалиец успел заметить во время и упал в ближайшие кусты, потянув за собой свою спутницу. Дандальви приготовилась возмущённо зашипеть, но тут сама заметила осёдланного риси и вжалась в землю, затихла. Крылатый пролетел чуть левее, обдав притаившихся беглецов упругой волной воздуха. К счастью для них, летел он навстречу солнцу, и вряд ли всадник мог что-нибудь разглядеть на земле. Гиалиец и княжна полежали немного, потом поднялись с земли, отряхивая траву и прошлогодние листья.

"Он летел от дворца гунворгского дина" — сказал Даргед — "Скоро он должен вернуться. До темноты "секущий" должен попасть в своё стойло. Так что придётся идти осторожно".

Напряжённо кося в сторону заходящего солнца, беглецы брели вдоль подножья холма. По расчётам гиалийца через пять-шесть харилей пойдут обжитые места. Теперь бы затаиться до темноты, вот только как бы не дождаться погони.

Высоко в небе промчался "секущий". Слишком высоко и слишком быстро, чтобы заметить что бы то ни было внизу. Видно его хозяин, перестраховываясь, спешил в рисюшни.

Обогнув холм, гиалиец увидал долину реки: плавно спускающиеся к воде склоны, деревню, прилепившуюся на плече пологого холма, не далее чем в трёх харилях отсюда, ещё одну чуть выше по течению, заросли камыша по самому берегу. И вооружённых аганов на окраине ближней деревни. Придётся ждать темноты.

Даргед принялся осматриваться в поисках подходящего места для укрытия. Среди этих безлесных холмов и редкого кустарника не спрячешься. Разве что на том двугорбом холме. Вершина его покрыта довольно высокими кустами, а ложбинка между макушками вообще заросла деревьями. "Туда" — указал гиалиец своей спутнице.

Вблизи заросли не выглядели столь уж густыми, как казалось снизу. И беглецам удалось выбрать для привала пятачок свободной от кустарника земли. Дандальви сразу же упала, уткнувшись лицом вниз. Гиалиец же принялся внимательно впитывать в себя окружающий мир, ища мысли трупоедов, идущих по их следу.

Прикосновение чужого разума, пытающегося с ним заговорить, для Даргеда оказалось совершенной неожиданностью.

Кто-то жаждал общения. Неужели соплеменник? Но разве он не чувствует печати изгоя, знак Исключённого Из Перечня Живых?

— Кто ты? — спросил гиалиец мысленно.

— Я, я, я — невнятно ответил незнакомец.

— Ты гиалиец?

— Нет — прозвучало чётко.

— Где ты? — задал вопрос Даргед.

Вместо ответа в голове его возникла вершина холма, покрытая прошлогодней травой и низким кустарником. Причём гиалиец был уверен, что это одна из вершин двугорбого холма, между которыми он сейчас стоит, а именно та, что пониже. Когда они подымались сюда, она была по правую руку.

— Ты там? — уточнил сын Единого Народа.

— Да, да, да — прошелестело в голове.

— Я иду — пообещал гиалиец, посмотрев на лежащую Дандальви. Кажется, спит. Не стоит её будить. Здесь не далеко — если что случится, он успеет. Сбросив заплечный мешок, Даргед помчался вверх по склону.

На вершине было пусто.

— Где ты? — спросил гиалиец.

— Здесь — тихий шелест в голове звучал теперь громче — Я здесь. И здесь — это я.

— Ты — место? — спросил гиалиец, поражаясь нелепости своего вопроса.

— Да, я это место — прошелестел всё тот же равнодушный голос.

— Объясни. Не понимаю — страха у Даргеда не было, словно он каждый день сталкивался с Бестелесными.

На гиалийца хлынула волна образов, мыслей, переживаний. Исходи это всё от человека, этот вал завалил бы его разум. Но холодный нечеловеческий разум Места был лишён того эмоционального накала, свойственного людям-трупоедам, да и гиалийцам тоже. Даргеду проходящий сквозь его сознание поток напоминал прохладную речную воду, омывающую, но не сбивающую с ног.