Деревянный хлеб. Части 1-4

— Специфика момента. Никто и никогда не предполагал, что многовековая (!) русская монархия «слиняет за три дня», как оно вышло в феврале 1917 года. Тогдашние «либералы» — совершили чудо. «Уболтали» царя отречься от престола. И возомнили себя «политическими гениями». Зиновьев со товарищи считал себя политиком не менее великим, чем Керенский и уж тем более Ленин. И намеревался в свою очередь «уболтать» отречься Временное Правительство. Его прокол — недооценка чужих амбиций. И недостаточный авторитетет среди «социалистов», уже дорвавшихся до власти (Керенский тоже считал себя и «социалистом», и «дипломатическим гением»). Это потом, уже после Октябрьского Переворота и выигранной Гражданской войны, запомнили, что если к государственному сановнику пришли «поговорить за жизнь» люди из Коминтерна — надо, не теряя ни минуты, переодеваться в женское платье и удирать через «черный ход». Поскольку никаких вариантов — больше нет. Всё равно вышвырнут на мороз… Вот.

— Странная логика…

— Нормальная «сетевая структура», построенная на взаимных симпатиях. При должной мотивации — страшная самоорганизующаяся сила. Знаете принцип ротации руководства в «революционной армии»? В случае гибели командира — управление боем принимает на себя тот, кто первый это заметил.

— Ну, и как с вашими «сетевиками» тогда можно вести дела? — озадачился Соколов.

— Никак! — радостно сверкнула зубами Ленка, — Для традиционной армии или обычного государства любое столкновение с «революционной организацией сетевого типа» — фатально. «Сетевики» не признают своих поражений. Их — можно только переубедить. На войне — сдайся или умри! Когда мир — часто по разному. Ибо, в отсутствии военных сражений — любая «сетевая организация» расслабляется. Нет возможности проверять людей «боем». В структуры основанные «на доверии» — пробирается сволочь.

— Получается, в этом состояла сила и одновременно слабость предвоенного Коминтерна?

— «Информационная открытость» — главный «барьер», который попытался пробить лбом Коминтерн в 20-х годах и штурмовать который — отказалась ВКП(б). В результате, всех руководителей, не побоявшихся «открытости» к 30-м годам, что там, что там — вычистили. Якобы «за грехи». А те кто их сменил, личные «грехи» хитро спрятали за секретностью. Хотя исторически — были гораздо большими грешниками. Отчего полным доверием, обязательным для подобной организации — похвалиться не могли. И весь задел «Красного Проекта» — бездарно слили…

Умеет барышня заглазно обгадить. Кажется, настала и моя очередь вставить словечко.

— Скажем мягко, к концу 30-х годов — грозная слава Коминтерна изрядно поблекла. До самого начала Блокады главные стороны конфликта (Москва и Берлин одновременно!), если и учитывали факт существования коминтерновцев, то рассматривали их скорее, как «полезных одноразовых идиотов». Собирались их «разумно потратить» в своих собственных целях. Вышли подлость пополам с глупостью. «Второй уровень провокациии» — выглядел приблизительно так:

Над планами немцев выиграть Вторую Мировую войну — сегодня принято смеяться. Зря! Трудно понять их действия, не зная этих планов. Скажем, дальше линии А-А (Архангельск-Астрахань) — фюрер Рейх распространять не планировал… Самый предел мечтаний — украсить вершины уральских гор монументальными «имперскими орлами», как восточный рубеж Европы. Эти планы к осени 1941 года почти сбылись! Логично предполагалось, что в сибирском огрызке Союза сохранится какая-то власть и с ней Германии придется как-то мирно взаимодействовать. Сталину подобное предложение — не понравилось (а предложено было!). Вождь обоснованно считал, что он пока сидит крепко (есть ещё «запасная столица» в Куйбышеве и те пе). Ни капитуляция, ни даже временное перемирие — его не устраивали… Близились осенняя распутица и зимние холода. «Блицкриг» — уже заметно потерял темп. Время работало на СССР…

Не получив из Кремля никакого внятного ответа — немцы перешли от исходного «плана А» к «плану В». Занялись, скажем так, поиском «стороны переговоров», альтернативной Москве. А если совсем точно — созданием достаточно «горячей сковородки», что бы сунуть её Сталину под задницу в критический момент войны и сделать его «поуступчивее». Они обратили внимание на «красное подполье».

Коммунистический переворот (!) в со всех сторон окруженном германскими войсками, но так и не сдавшемся Ленинграде, возглавляемый прославленным, пусть и оппозиционным Коминтерном — выглядел, как «самое то». Хоть какой-то серьезный раскол в воюющем советском обществе! И символ…

Для начала — достаточно! Каждый день и час — на вес золота. А потом — посмотрим. Память о «Брестском мире», в 1941 году — была совсем свежей. Политика, она такая политика. Скорее всего, имелся у немцев и соответствующий «план С»… Эрнста Тельмана, например, аж до самого конца войны (!), они для чего-то в тюрьме приберегали.