Деревянный хлеб. Части 1-4

— Тогда зачем на них переходят все передовые страны? — вдох, выдох, вдох. Спокойно.

— Из экономии… — непонимающе хлопает глазами, — Расходы на обработку полей от сорняков и вредителей, к 70-м годам ХХ века выросли настолько, что в ряде районов, где издавна выращивались зерно и овощные культуры «на продажу», это занятие стало нерентабельным. В качестве революционной меры — были предложены так называемые «супергербициды», полностью уничтожающие любые виды растений. Буквально стерилизующие почву от высшей флоры. Самый знаменитый их представитель — глифосат. А в 1996 году удалось встроить в культурные растения «ген устойчивости» к глифосату и подобным ему гербицидам «сплошного действия». На рынке появились сорта кукурузы, хлопчатника, сои и других традиционных видов растений «Round Up Ready». В США такими уже занято 85–90 % площадей.

— Вот я и говорю… — жаль, что при этом не понимаешь смысла сказанного.

— Извините, я закончу. Сначала — борьба за урожай резко упростилась, словно опять вернулись «библейские времена». Одна-две обработки поля гербицидом за сезон — и никаких сорняков. Более того, стали ненужными (!) большинство привычных земледельческих приемов. Например, глубокая вспашка и севооборот. Возможность приобретения сорняками устойчивости к глифосату и его аналогам в 90-х годах считалась невероятной… даже теоретически…

— А на самом деле? — даже седой заинтересовался.

— Всего через десяток лет появились первые устойчивые к глифосату сорняки. На них не действует даже десятикратная смертельная доза. Вот что такое «жесткий искусственный отбор». Хоть опять выгоняй на поля сезонных рабочих с тяпками, для ручной прополки… Чудеса закончились. Возможности ещё увеличить производительность труда для сельского хозяйства в открытом грунте — нет.

В принципе, положение соискателя ученой степени — хуже губернаторского. Жалкое, бесправное, всем обязанное членам диссертационного совета существо. А сколько бумажной волокиты… А обязанность лично оповестить всех участников кворума… Спасибо, что отвечать на письменные замечания оппонентов мне явно не потребуется. Последний намек седого, вполне прозрачен — «время сворачивать балаган». Он — тут главный… Интересно, какое реальное место в «табели о рангах», по сравнению с ним, у президента нашей академии? Ишь, как остепененный народец притих… Ни дать, ни взять — бандерлоги в присутствии удава Ка. С чего бы это? Секретарь собрания, смертельно бледная (или мне мерещится?), разносит по столам бумажные бланки. Мне тоже положила… Ну и? М-м-мать! Опять «подписка о неразглашении»… Сколько можно? А это мне зачем? Заключение организации, в которой выполнялась диссертационная работа… Отзыв о работе ведущей организации… Протокол о результате тайного голосования… М-м-мать! Уже заполненный. Результат положительный. Печать и подписи… Так ведь не было голосования! Рано ещё, для тайного голосования… Я пока на вопросы оппонентов отвечаю. Или — уже нет? Дрогнувшей рукой приподнимаю верхний лист… Хм, надо же, единогласно… Заветы великого вождя — святы. «Не важно, как голосуют — важно, как считают» Так… Проект заключения диссертационного совета. Уже с печатями, но покуда не подписанный. Хе… Кто бы сомневался… Так вот ты какой, «русский блат, бессмысленный и беспощадный». Честно, не ожидала… Стараясь казаться невозмутимой, внимательно оглядела помещение. Вдруг, происходящее мне чудится? Фигушки! Члены комиссии сидят, будто пришибленные и скребут по листам пишущими приспособлениями…

Глава 29

Идиотизм государства