Деревянные пятачки

Черепаха стала особенно сильно скрестись, и мысли о чуреке с каймаком отошли в сторону. Надо поскорей пройти мимо женщин. Не дай бог заметят что-то живое в рюкзаке. Стыд! Впрочем, можно сказать, что он несет черепаху детям. Поиграть! Да-да, поиграть с черепахой. Ничего тут такого нет. Почему бы детям не поиграть с черепахой. Это так интересно! Дети любят животных. Не знаю, как у вас, а в наших школах в зоокружках всегда содержатся черепахи. Так и надо сказать. Но никто не заметил, что у него в рюкзаке, хотя и обратили на него самого внимание. Ну, это понятно, на чужого человека в малых селениях всегда обращают внимание, а тут к тому же русский... Он прошел мимо буйвола, лежавшего в грязной луже, видна была только его голова с плоскими рогами, вытянутая по воде, неподвижная. Отошел в сторону от женщин, мывших в арыке рыжие кошмы, и вскоре подошел к своему дому, сложенному из валунов, с земляным бугром вместо крыши, с единственным, как и во всех домах аула, окном на восток.

Навстречу ему выбежали дети — мальчик и девочка, шести и четырех лет. Он постарался поскорее от них отделаться, чтобы они не заметили в рюкзаке черепаху, и вошел в дом. Там он положил рюкзак в темный угол, снял наконец-то рубаху, бросил ее туда же и пошел на арык мыться.

После еды — жена где-то раздобыла миску лоби — он взял рюкзак, достал из ящика нож и вышел из дома. Свернул за угол и сел на корточки у глухой стены, выходившей в долину. Достал черепаху. От страха она тут же втянула и голову и ноги под панцирь.

До этой минуты, до того как приступить к самому главному, он не задумывался, как все это произойдет. Ему почему-то казалось, что не так уж трудно будет вытащить черепаху из ее панциря. И только теперь понял, что не знает, как это делается. Он попробовал потянуть черепаху за лапу, но она еще глубже утянула ее. Тогда он вспомнил о ноже. Взял его с земли. Это был нож с длинным широким лезвием и деревянной ручкой... Ну да, конечно, ее надо зарезать, после чего уже будет легко вытащить из панциря. Мышцы ослабеют, и она вылезет. Но ему никогда не приходилось никого убивать, даже кур не приходилось резать. И, отложив нож в сторону, он попытался еще раз вытащить черепаху из панциря. Но ему даже и на миллиметр не удалось вытянуть лапу. «Удивительно сильная!» — теряясь, подумал он. Но надо же как-то вытаскивать. Тогда он положил ее на горб. И черепаха тут же высунула. лапы, стала барахтаться. И голову вытянула. Он ухватил за одну из лап, но черепаха тут же втянула ее с такой силой, что чуть не прижала ему палец. После этого долго лежала, как бы замерев.

Что же делать? На лбу от волнения выступил пот. Надо поскорей заканчивать, пока не увидали мать и жена. И он, не глядя, нащупал то место, куда черепаха утягивает голову, тот мешок, морщинистый, весь в складках, и, нервничая, сильно ткнул туда ножом. И когда с трудом посмотрел, то увидал только торчащую деревянную ручку. Он вздрогнул и вытащил нож. Черепаха задергала лапами. На землю упало несколько темных капель. И после этого стала медленно вываливаться змеевидная голова. И повисла. И лапы вылезли и повисли, как шасси у самолета.

Он вытер рукавом со лба пот, перевел дыхание и принялся вытаскивать черепаху из панциря. Но она не поддавалась.

«Что же это такое? Почему она не вылезает?» — растерянно подумал он и оглянулся. И увидал своих детей. Они с ужасом смотрели на него. Особенно мальчик. У него были круглые глаза.

— Вон отсюда!

Его голос был хриплый и страшный. И дети побежали.

«Надо скорее кончать, пока не пришли мать и жена», — подумал он и снова стал тащить черепаху за ногу. Но она и мертвая не поддавалась. Тогда он в порыве отчаянья и полной растерянности схватил большой камень и стал бить им по панцирю, чтобы расколоть его и достать мясо.

Камень, как мячик, отскакивал от костяного горба. Нужен был валун, чтобы расколоть такой панцирь. И он выбрал самый тяжелый камень и, напрягая всю силу, поднял его и обрушил. И панцирь вмялся. И еще раз он поднял камень и бросил его.

Нет, он никогда бы и подумать не мог, что так мало в черепахе мяса. Да, собственно, никакого мяса там и не было. Была какая-то грязь, из которой невозможно было ничего выбрать для супа. Ему представлялось мясо в розовых кусках, и он несет его жене. Но теперь нечего было нести.

Он оглянулся: не видит ли кто? И увидал длинного богомольца, большого кузнечика, зеленого, прямого, похожего в своем капюшоне на монаха. Богомолец каменно глядел на него. К счастью, кроме богомольца, никого не было. И тогда человек, кое-как собрав черепаху, побежал в долину и бросил ее меж камней. И торопливо пошел обратно, кося взглядом по сторонам — не видал ли кто, как он бежал с черепахой и как выбросил ее? Но никого не было. Во всех домах окна были на восток.

Но были дети. Заплаканные, они сидели, прижавшись к матери. Когда он вошел, жена не подняла головы. Молчала и мать. Была тишина. А потом сын спросил:

— Папа, зачем ты убил черепаху?

1968

На трассе бросового хода