Деревянные кресты

Жильберъ, заинтересованный, сталъ слушать. Ему нравилось, что пули издаютъ такой красивый звукъ, похожій на осиное жужжанье. Онъ даже не думалъ о томъ, что эти пули могутъ убить. По команд, переданной потихоньку изъ устъ въ уста, рота встала, бряцая ружьями. Длинной зигзагообразной линіей спустился отрядъ къ большой дорог, на которой виднлся ниже рядъ деревьевъ. Переходовъ для спуска еще не вырыли. Ничего не было видно. Черная земля и темное небо сливались воедино, и люди останавливались на каждомъ шагу. Едва можно было различить согнувшіеся силуэты товарищей. Иногда кто-нибудь спотыкался и падалъ во весь ростъ съ страшнымъ дребезжаніемъ котелка, фляжки или бидона. Тогда по всей линіи пробгалъ заглушенный смхъ.

Внезапно Жильберъ услышалъ какъ бы быстрое дыханіе, которое все усиливалось, и въ то же мгновеніе онъ увидлъ, какъ длинная цпь людей сразу легла на землю. Онъ послдовалъ ихъ примру. Раздался взрывъ и страшный грохотъ. Осколки взбороздили землю и вокругъ распространился дкій дымъ. Жильберъ, стоя на колняхъ, съ бьющимся сердцемъ, вдохнулъ большой глотокъ дыма отъ своего перваго снаряда.

— Пахнетъ хорошо, — подумалъ онъ.

Другіе уже вставали и почти бгомъ направлялись дальше. Бросивъ бидонъ, который билъ его по ляжкамъ, онъ пошелъ за Лемуаномъ, тянувшимъ на веревк несчастную собаку, изогнувшуюся на своих вытянутыхъ лапахъ.

— Стой! — раздались заглушенные голоса.

Окопъ былъ вырытъ какъ разъ передъ дорогой. Три желзныхъ проволоки ограждали его, какъ лужайку сквера. Подъ нашими ногами шептались невидимые солдаты, одвавшіе сумки на спину.

— Легко имъ удалось придти на смну, — ворчали они. — Ну, да имъ еще покажутъ.

И съ этимъ пожеланіемъ товарищи ушли.

* * *

Красивое тусклое солнце свтило на нжно-голубомъ неб. Было воскресенье. Поверхъ мшковъ, набитыхъ землею, можно было разсмотрть германскіе окопы; дв узкія линіи, одна изъ коричневой земли, другая изъ блесоватаго песчаника.

Въ окопахъ бездльничали. Разгуливали по траншеямъ, какъ по улицамъ маленькаго города, каждый уголокъ котораго вамъ хорошо знакомъ, и бесдовали у входовъ въ землянки.

Подъ навсами товарищи прилаживали свои ремни. Маленькій Беленъ подвсилъ ремень на высот своего роста, просверливъ въ немъ дыру для свчки, другой для кружки, третій побольше для ногъ.

Бреваль писалъ своей жен, а Брукъ спалъ, это было его единственное удовольствіе между пріемами пищи.

Фуйяръ, стоя на корточкахъ, кончалъ коробку съ обезьяньимъ мясомъ, которое онъ, уписывая большими кусками, забиралъ грязнымъ ножомъ, и поддерживалъ его большимъ землистымъ пальцемъ. Жильберъ сбоку посматривалъ на него. Онъ не любилъ это болзненное и грязное существо, все въ немъ внушало ему отвращеніе, его голосъ, его красные глаза, вплоть до его неизмннаго вязанаго платка съ висящими жирными кистями.

Оба они спали въ одномъ и томъ же углубленіи, рядомъ, тло къ тлу, и, главнымъ образомъ, поэтому онъ его терпть не могъ.

Демаши довольно скоро освоился съ нашей суровой жизнью. Онъ уже умлъ мыть свою тарелку пучкомъ травы, начиналъ съ удовольствіемъ пить наше грубое вино и не стыдился удовлетворять свои остественныя потребности въ присутствіи другихъ.

— Ты привыкаешь, парень, привыкаешь, — съ удовлетвореніемъ отмчалъ Бреваль.

Валяясь на гнилой солом, Сюльфаръ дремалъ, полузакрывъ глаза. Вс остальные понемногу засыпали.

Внезапно рядъ взрывовъ разбудили ихъ. Началось всеобщее движеніе. Вс вставали, выходили изъ нишъ, толкались, разбирая ружья, оглушенные неумолкаемымъ громомъ внезапно разразившейся артиллерійской канонады. По общему сигналу по всей линіи началась стрльба нашихъ орудій, и среди этого раздирающаго грохота не слышно было даже, какъ снаряды проносились по воздуху. Мы устремились къ амбразурамъ, отыскивая уже патроны.

Взбудораженные, мы бгали справа налво, перекликались, разспрашивали и освдомляли другъ друга, ничего толкомъ не зная.

— Это боши наступаютъ… Это заградительный огонь…

— Нтъ, это для того, чтобы взорвать ихъ пулеметы…

— Кажется, третій батальонъ пойдетъ въ бой, выбить ихъ изъ лсу…

Каждый снарядъ поднималъ длинный земляной столбъ, окруженный облакомъ дыма; снаряды, попадавшіе въ лсъ, вырывали съ корнемъ цлыя деревья и сбрасывали ихъ въ кучу прямыми, нетронутыми, какъ большіе букеты. Быстро прошелъ, расталкивая насъ, дежурный по служб связи.

— Вс въ землянки. Эта стрльба на полчаса; они, можетъ быть, будутъ отвчать.

Никто не ушелъ. Вс собрались въ окопахъ и смотрли на это зрлище, а такъ какъ германская артиллерія не отвчала, то самые осторожные превращались въ храбрецовъ. Фуйяръ уже услся на парапетъ, чтобы ничего не упустить.

Когда хорошо направленный залпъ, какъ киркой, вырывалъ изъ окоповъ столбу земли, камни или доски, раздавался восторженный крикъ, какъ при вид фейерверка. Среди грохота слышенъ былъ только этотъ счастливый смхъ, этотъ простодушный смхъ, какъ будто мы слдили за попаданіемъ пуль въ деревянныя мишени на деревенскомъ празднеств.