Деревянные кресты

Поднялся шумъ, смхъ, крики. Загорвшись желаніемъ, они торопливо собирались и шутя похлопывали другъ друга. Брукъ лихорадочно натягивалъ штаны, оборачивая, во не стягивая, фланелевый поясъ вокругъ тла.

— Не уходите безъ меня, — умолялъ онъ.

— Въ патруль, ребята, — кричалъ Сюльфаръ, уже увренный, что онъ покоритъ всхъ двицъ.

Одинъ Жильберъ оставался спокойнымъ. Онъ, казалось, не врилъ.

— Я знаю Шамбоза, — сказалъ онъ мн, — это хулиганъ, болтунъ… Онъ просто хотлъ надуть этого толстаго идіота.

Но остальные были уже готовы.

— Не подождать ли Мару?

Вс запротестовали, торопясь попасть туда.

— Нтъ, пойдемте скоре, а вдругъ будетъ много народу. Онъ насъ догонитъ.

Мы пошли. Растрескавшаяся земля въ эту ноябрьскую ночь звучала подъ ногами, какъ пустая коробка. Само небо казалось замерзшимъ, большое темное свинцовое небо, испещренное золотомъ. Въ сосднихъ сараяхъ пли хоромъ. Черезъ окно со сломанными стеклами я замтилъ нсколько лицъ, рзко освщенныхъ фонаремъ, и въ темной глубин тни танцующихъ подъ звуки органа. Передъ зданіемъ мэріи пулеметчики, присвъ на корточки вокругъ востра, варили жженку въ котелк.

— Куда это вы идете?

— На развдку, — отвтилъ Сюльфаръ, который бжалъ впереди.

Лунный свтъ серебрилъ поля и отбрасывалъ на блющую дорогу тни деревьевъ. Ночь отдляла лса отъ земли, въ которую они вросли, и они уплывали въ безграничный туманъ. Усталыя пушки перестали надрываться тамъ. Мы принялись пть. Брукъ велъ насъ, не зная пути. Жильберъ шелъ сзади подъ руку со мной.

Возвращаясь изъ Монмартра.
Изъ Монмартра въ Парижъ,
Я вижу высокую сливу, утопающую въ плодахъ,
Вотъ она, прекрасная пора…
Вотъ она, прекрасная пора.

Мы пли во всю глотну, какъ бы стремясь въ крикахъ излить нашу животную радость.

Тюръ — люръ — люръ,
Вотъ она прекрасная пора,
Лишь бы она длилась,
Вотъ прекрасная пора для влюбленныхъ.

— Не орите такъ, — сказалъ намъ Мару, который бгомъ догонялъ васъ. — Насъ остановятъ.

— Наврно, — поддакнулъ Лемуанъ, который шелъ, лниво передвигая свои большія ноги. — И если курочки услышатъ, какъ мы оремъ, он насъ не впустятъ.

Мы послушно заглушили нашу радость придавленнымъ смхомъ.

— Мн ее терпится, — признавался Сюльфаръ.

— Кажется, хозяйка красивая брюнетка, — объяснилъ Буффіу, — настоящая красавица.

— Я ее видлъ, — воскликнулъ Брукъ, — у нея огромные глаза, какъ тарелки… А если это у нея, то будетъ очень пріятно.

Мы дошли до конца деревни, гд фермы уже находятся на большомъ разстояніи одна отъ другой. Какая-то темная фигура вырисовалась на краю дороги.

— Часовой, — воскликнулъ Мару.

Солдатъ, старый ополченецъ, смотрлъ, какъ мы подходимъ, не двигаясь, опершись на винтовку. Онъ до самыхъ глазъ былъ укутанъ шарфомъ, который заглушалъ его голосъ.

— Вы не знаете пароля? — спросилъ онъ насъ. — Клермонъ…

Мы быстро, почти бгомъ, прошли мимо него и вскор въ прозрачной темнот увидли большое блое строеніе, залитое луннымъ свтомъ, съ закрытыми ставнями.

— Это здсь!

Мы тихо подошли. Да, это здсь: къ двери былъ прикрпленъ блый букетъ. Вс одновременно замтили его и радостнымъ шопотомъ поблагодарили Буффіу.

— Я постучу, — нетерпливо сказалъ Сюльфаръ.

Онъ постучалъ. Мы стоя тсной кучкой, едва дыша, прислушивались. Брукъ потихоньку, шутя, подражалъ кудахтанью курицы. Сюльфаръ, прижавъ ухо къ двери, сдлалъ намъ знакъ замолчать. Послышались шаги, затмъ ключъ повернулся въ замк, и дверь полуоткрылась, пропуская полосу свта. На секунду мы увидли прекрасное лицо женщины, очень блдное, окаймленное черными, расчесанными на проборъ, волосами. Затмъ, тотчасъ дверь рзво захлопнулась.

— Эта та самая!? — воскликнулъ Брукъ, увидвъ только глаза, ея прекрасные большіе глаза.

— Что тамъ такое? — удивился Буффіу.

— Бдовая двчонка, — проворчалъ Сюльфаръ, готовый разсердиться. — Эй, вы тамъ…

И онъ постучалъ въ дверь.

— Не оставятъ же он насъ во двор…

Мы стояли передъ запертой дверью, удивленные, разочарованные. Никто не понималъ, въ чемъ дло.

Лемуанъ, державшійся позади, засунувъ руки въ карманы, многозначительно кивнулъ головой.

— Она нашла, что слишкомъ много народу, — заявилъ онъ. — Нкоторымъ надо было бы спрятаться.

— Это не причина для того, чтобы не открывать, — сердился Сюльфаръ.

И стиснувъ кулакъ, онъ стукнулъ еще сильне. Никакого отвта.

— Нтъ, будь я теперь штатскій, какъ бы я разнесъ эту дверь, — скрежеталъ онъ сквозь стиснутые зубы.

Лемуанъ еще надялся. Ему не врилось, что то горячее счастье, котораго онъ жаждалъ, такъ быстро уплыло.

— Нтъ, кром шутокъ, — шепталъ онъ, — она опять выйдетъ…

— У насъ есть чмъ платить, — закричалъ Буффіу, знатокъ женскихъ сердецъ.

Лемуанъ на всякій случай выкрикнулъ пароль: „Клермонъ! Клермонъ!“, думая, что въ домъ пускаютъ только настоящихъ военныхъ, исполняющихъ вс воинскія предписанія.

Каждый сталъ кричать все, что приходило ему въ голову, чтобы уговорить женщинъ.