Деревянные кресты

Мы тревожно вытянули шеи, боясь ошибиться. Нтъ! Заступъ опять принялся за работу. Онъ долбилъ. О! Какъ мы полюбили его на мгновеніе, этотъ ужасный заступъ. Онъ продолжалъ рыть. Это было помилованіе. Мину еще не кладутъ, мы еще не погибаемъ…

Вьеблэ откинулъ тревогу въ сторону и будто сорвался съ цпи. Блдный отъ бшенства онъ выскочилъ наружу съ крикомъ.

— Онъ съ ума сошелъ, — воскликнулъ Бреваль. — Что онъ длаетъ!

За нимъ побжали. Онъ вскарабкался па мшки, набитые землей, и, высунувшись наполовину изъ окопа, вытянувъ шею, вопилъ:

— Можете рыть, скоты, н…ь на васъ… мы, можетъ быть, вс взлетимъ, но н…ь на васъ…

Сюльфаръ обхватилъ его и тащилъ внизъ.

— Замолчишь ты…

Бреваль тоже тянулъ его за руку, но тотъ сопротивлялся.

— Не хочу я подыхать, какъ животное… Я могу еще бороться… — рычалъ онъ.

Все-таки удалось стянуть его внизъ и увести въ гротъ, гд онъ успокоился, потягивая старое вино Демаши.

— Хорошее вино, — замтилъ онъ съ видомъ знатока.

Тукъ… Тукъ… Тукъ… Заступъ все долбить… Тукъ… Тукъ… Тукъ… Затмъ онъ останавливается. Тогда мы прислушиваемся и тревога наша усиливается. Тукъ… Тукъ… Тукъ…

Это продолжалось еще два дня и одну ночь. Сорокъ часовъ, которые отсчитывали минуту за минутой. Два дня и одну ночь прислушивались съ высохшимъ отъ жара ртомъ. Въ послдній вечеръ нельзя было удержать Вьеблэ: онъ ушелъ съ четырьмя гранатами въ сумк, и черезъ часъ мы услыхали четыре взрыва, одинъ за другимъ, затмъ жалобные крики на опушк лса.

Когда онъ вернулся, прибылъ подпрапорщикъ Бертье, за нимъ должна была придти смна.

Мы уже одвали сумки на спину, готовясь уходить.

— Ахъ, какъ я радъ, — сказалъ онъ намъ… — Видите, не надо было отчаиваться. Теперь кончено.

— Мы еще не ушли, — затрясся Фуйяръ.

— Ужъ дйствительно не повезло бы намъ, если бы взрывъ произошелъ теперь, — основательно замтилъ Лемуанъ.

Равномрный стукъ доходилъ до насъ, успокоительно на насъ дйствуя. Но теперь мы выжидали не стука заступа, а появленія смны. Глухой шумъ донесся до насъ.

— Смна… Войдите въ гротъ, освободите имъ мсто. Приказанія я самъ имъ передамъ, — сказалъ намъ Бертье.

Мы смотрли, какъ проходятъ солдаты неизвстнаго намъ полка. Ихъ было только десять и четыре пулеметчика. Послдній остановился, различивъ насъ въ темнот галлереи.

— Такъ они подводятъ мину подъ насъ?.. Несомннно, мы взлетимъ на воздухъ. Еще бы, четыре дня…

Мы вс старались его успокоить.

— Мало вроятія… Смотри, вотъ мы пробыли здсь и уцлли… Эти шутки долго длятся… Не стоитъ волноваться.

Но поверхъ его сумки мы, съ дрожью въ ногахъ, слдили за появленіемъ подпрапорщика, такъ торопились мы уйти. Фуйяръ невдомо какимъ образомъ уже исчезъ. Наконецъ, вернулся Бертье.

— Впередъ!.. Желаю вамъ удачи, ребята.

И, повернувшись въ Демаши, онъ тихо прибавилъ:

— Бдняги, я боюсь за нихъ…

Не будь подпрапорщика, который шелъ передъ нами регулярнымъ шагомъ, мы, можетъ быть, побжали бы. Мы боялись этой тусклой Горы Смерти, которую по временамъ всю озаряли вспышки ракетъ. Мы боялись опасности, которую мы чувствовали за собой еще совсмъ близко.

Мы спустились по мловой дорог, быстро миновали мостикъ надъ ручьемъ, и только тамъ ршились оглянуться. Во мрак ночи вырисовывалась Гора Смерти, страшная со своими обрубками деревьевъ…

* * *

Наскоро поли мы при выход изъ окоповъ. Кашевары приготовили подливку, и мы ли жадно, не чувствуя уже въ желудк судорогъ отъ голода. Пили вино полными кружками, такъ какъ надо было до ухода опорожнить ведра. Сюльфаръ, похваляясь, разсказывалъ рот исторія о нашемъ пребываніи на Гор Смерти, и каждый изъ отдленія собиралъ вокругъ себя группу и разглагольствовалъ.

Рота длинной безпорядочной лентой шла вдоль канала. Изъ землянокъ артиллеристовъ, вырытыхъ на берегу, поднимался дымъ, и мы позавидовали ихъ сырымъ ямамъ: — „Везетъ имъ, пробыть всю войну въ такихъ землянкахъ“… Темная вода отражала ночь и тихо плескалась. Перешли рку по качающемуся мосту изъ барокъ и бочекъ. Пройдя каналъ, мы вошли въ лсъ, и свжесть, какъ влажное покрывало, опустилась на наши плечи. Пахло весенней влагой. Гд-то пла птичка, не вдая, что теперь война.

За нами виднлась безконечная линія окоповъ. Вскор она скрылась за деревьями, и высокій лсъ заглушилъ надрывный вой пушекъ. Мы удалялись отъ смерти.

Когда мы вошли въ первую деревню, головное отдленіе начало потихоньку напвать; и машинально мы замаршировали.

Въ эту минуту, внезапно, ночь сотряслась отъ глухого шума, донесшагося издалека — то былъ грохочущій гулъ катастрофы, который подхватило и долго повторяло эхо. Мина взорвалась.

Колонна остановилась, какъ по команд. Ни звука… Мы слушали, какъ будто съ этого берега можно было услышать крики; сердца наши сжались. Орудія тоже пріумолкли, прислушиваясь.

Но нтъ, ничего не слышно больше, кончено…

— Сколько ихъ было? — спросилъ кто-то изъ рядовъ сдавленнымъ голосомъ.

— Десять… — отвтилъ чей-то голосъ. — И четыре пулеметчика.

IX „УМЕРЕТЬ ЗА ОТЕЧЕСТВО“

Нтъ, это ужасно, музыка не должна была играть этого…