Денис Давыдов

Между ними же находились французские семейства, жившие прежде в Москве и составлявшие так называемую французскую колонию, которые не могли уже долее считать сей город безопасным для себя убежищем и потому пользовались случаем, дабы удалиться из оного со своими соотечественниками. Кроме того, была тут собрана тьма всякого рода повозок, нагруженных поклажею армии и московскою добычею, как трофеями, взятыми Наполеоном с тем, чтобы позабавить парижан, так и вещами, забранными частными лицами. Этот смешанный, разнообразный обоз походил, по словам Сегюра ^{118}, на татарскую орду, возвращающуюся с удачного набега» [267].

Жуткая картина! К тому же давно подмечено, что чем больше у солдата имущества, тем хуже и осторожнее он воюет, ибо ему есть что терять. Интересное замечание сделал и генерал Михневич: «Как бы гениален ни был полководец, но он может воевать лишь с армией неприятеля и в силу своего таланта наносить ей поражение за поражением, но когда ему приходится двигаться по стране, населенной ожесточенными мародерством жителями, где каждый камень, каждый куст, каждое дерево скрывает притаившегося недруга, пылающего мщением — там всякий гений поневоле растеряется и начнет делать такие ошибки и промахи, которые были бы непростительны и самому заурядному ротному командиру» [268].

Отсюда следует вывод: именно принцип, некогда сформулированный императором Наполеоном — «война сама себя кормит», фактически погубил Великую армию. Вообще, любая экономия на нуждах войска чревата большими неприятностями: если солдат голоден, раздет и не имеет в кармане ни гроша, он прежде всего думает об удовлетворении своих потребностей, а уже потом — об интересах службы. К сожалению, чиновники, составляющие и утверждающие бюджеты, не очень понимают, что в боевой обстановке вооруженному человеку совсем не сложно решать свои насущные вопросы, причем чувство меры такому вояке нередко отказывает. Итогом становится то самое, по блистательному определению Пушкина, «остервенение народа» — то есть народная война.

Далее было известное бегство наполеоновской армии из России: сражение при Малоярославце 12 октября, в результате которого французы стали отступать по разоренной Старой Смоленской дороге; тактика параллельного преследования, примененная светлейшим князем Голенищевым-Кутузовым; разгром корпуса маршала Нея под Красным 3–5 ноября; трагедия на реке Березине в середине того же месяца… И все это время, от Москвы до Немана, некогда великую армию сопровождали партии и «летучие» отряды, «теснили ее, как в ящике, от Москвы до Немана, не позволяя ни одному солдату на шаг отлучаться от большой дороги для отыскания себе пищи или убежища от стужи…». Партизаны также осуществляли неусыпный надзор за остатками этой армии, «отчего каждое движение каждой ее части было тотчас известно нашему Главнокомандующему и встречало противодействие» [269].

Тут, впервые, мы можем обвинить нашего героя в излишней скромности: уж слишком сдержанно рассказал он о боевой деятельности партизан в период французского отступления. А ведь на счету его отряда были тогда не только «отсталые солдаты» и разведка отступающего противника.

«28 октября под Ляховом партизанские отряды Давыдова, Фигнера, Сеславина и графа Орлова-Денисова, соединившись вместе, общими силами атаковали отряд генерала Ожеро ^{119}и заставили его положить оружие. Эту победу оценил сам Кутузов, заметив, что в первый раз в эту кампанию целый неприятельский отряд положил оружие. Из последующих сражений, в которых принимал участие Давыдов, следует отметить дело под Красным 4 ноября, под Копысом 9 ноября, где он разбил трехтысячное кавалерийское депо, и, наконец, под Белыничами 14 ноября, где трофеями, кроме пленных, были еще большие запасы оружия и провианта» [270].

Как раз в то время в отряд Давыдова был определен его младший брат — Лев ^{120}. Если некогда Денис старался быть достойным своих стихов, то, думается, Лев теперь старался быть достойным своего знаменитого старшего брата. Хотя, несмотря на его молодость, за спиной у младшего Давыдова были уже Шведская и Турецкая кампании…

В бою при местечке Белыничи отряд Давыдова был остановлен в одной из улиц плотным ружейным огнем из засады. Денис назвал это своим Аркольским мостом ^{121}— ему нужно было увлечь за собой солдат, иначе мог подойти с подкреплением генерал Ожаровский ^{122}«…и, посредством пехоты своей, вырвать у меня листок лавра, за который уже я рукой хватался! Мы разрывались с досады! Брат мой Лев, будучи моложе всех, менее других мог покоряться препятствиям. Он пустился с отборными казаками вдоль по улице и, невзирая на град пуль, осыпавших его и казаков, с ним скакавших, ударил на резерв, показавшийся в средине оной, и погнал его к мосту. Но и удар этот ни к чему не послужил! Получа две пули в лошадь, он принужден был возвратиться к партии, которой я удержал стремление за ним, ибо долг ее был вытеснить неприятеля из местечка, а не проскакивать через оное, оставляя его полным неприятельскою пехотою» [271].