Демоны пустыни

– Натан! – Джоанна собралась было возмутиться, но через пару секунд поняла, что я шучу, и вместо того, чтобы рассмеяться, больно шлепнула меня по затылку. – Да чтоб тебя! И запомни, я сама могу за себя постоять! Еще не хватало, чтобы в обычной обстановке, где мы с тобой просто путешественники, люди подумали, что ты мой телохранитель, а я каких-нибудь благородных кровей.

– Можешь не переживать, ты на них не похожа, – произнес я без тени улыбки, но тут же, не выдержав, рассмеялся. – Ладно, ладно, не дуйся. Просто мне очень понравилось, как ты сегодня злилась и смущалась после нашего поцелуя. Джоанна, – я придвинулся поближе к девушке и шепнул ей прямо в ухо: – Ты сегодня невероятно хороша. Тебе очень идет такой образ.

– Что ж, говорят, что умной женщине комплименты служат для оценки мужчины, глупой же – для самооценки. Сегодня твоя карма в моих глазах улучшилась.

– Натан! – прервал наш разговор на самом интересном месте совершенно захмелевший Джай, со всей дури треснув меня по спине. – А знаешь, почему женщины никогда не пьют? Потому что все мужчины и так красивые! – он рассмеялся, довольный собственной шуткой. – Давай и тебе нальем наконец!

– Нет, спасибо, – я отпихнул друга и постарался снова сосредоточиться на представлении. Но, к моему удивлению, музыка вдруг прекратилась, и в центр площади вновь вышел Амон.

– Ну что же, дорогие воры и убийцы, пришло время вновь проявить ваши таланты! Давайте! Выходите! Вы можете показать нам все что угодно!

– Отец, так у нас тут есть самый настоящий талант! – проорал прямо надо мной Джай, и я прекрасно понял, кого этот не умеющий пить парень имеет в виду. – Натан! Давай, выходи, мы все хотим послушать тебя! Правда, ребята?

Толпа отозвалась одобряющим гулом. Как же мне хотелось сейчас прибить Джая, и я бы это точно сделал, если бы меня не остановила Джоанна:

– Так ты что, еще и петь умеешь?

– Танцевать, петь… Я много чего делал, чтобы собрать хоть немного монет на жизнь, когда был ребенком, – ответил я.

– Натан! Ты что, не сказал своей жене, что прекрасно поешь? – вновь вклинился в наш разговор молодой вор. – Ну-ка, где там человек с бансури? Начинайте играть!

И тут же зазвучала незатейливая мелодия, будто моего выхода давно ждали.

– Джай, тебе что, делать нечего? – пригрозил я другу, всем своим видом давая понять, что не собираюсь сегодня петь.

– А я бы послушала, – вдруг произнесла моя спутница. – Что-то мне не верится, что какой-то вор поет так хорошо, как говорят. Вдруг ты завываешь, как собака?

– Джоанна… – процедил я сквозь зубы, понимая, что девушка всего лишь подначивает меня.

– А может, ты еще и играешь на инструментах? – продолжила она.

– Нет, – отрезал я. – Где бы я мог научиться? А вот петь… Вот сейчас и узнаешь, как я пою.

Сотоварищи по гильдии, увидев, что я поднимаюсь с места, снова стали произносить мое имя, приглашая в центр площади, прямо к костру. Рядом со мной сразу устроился незнакомый мне человек с бансури, правда, лица его я не разглядел – оно было закрыто спущенным на глаза платком.

– Натан, мальчик, давай о любви, – радостно предложил Амон.

– О любви… Может, лучше о ворах? Нашу родную? – спросил я.

– Не-е-ет! О любви! О любви! – раздалось со всех сторон.

– Сегодня твой голос будет звучать по-другому, я уверен, – удивил меня глава гильдии и, заметив мое недоумение, продолжил: – Когда влюблен, само сердце начинает петь.

Мы с Джоанной встретились взглядами. Не могу сказать, что мы ненавидели друг друга, но любовь… Не уверен, что то, что чувствую я, взаимно. Да и кто может вправду полюбить вора?

Ночь опустилась, вокруг пустота.
Пока я один, но в сердце мечта:
Бреду по дороге, ищу свой ночлег,
По жизни я вор, в душе – человек.

Прелестная дева ждет на пути,
Хочу пригласить, не смогу так пройти.
Пойдет ли со мной, узнав, кто есть я?
Вор – это жизнь и участь моя.

Очи ее дурманом пьянят,
Сладкие губы к греху манят.
Грудь ее сжать в ладонях хочу,
Счастье свое я не упущу!

Не знаю, слушала ли меня сейчас Джоанна, нравился ли ей мой голос, но почему-то именно ее образ всплывал у меня перед глазами. Мне хотелось петь только для нее. Так я решил. Как будто почувствовав мое желание, толпа просила песен вновь и вновь. Песни о любви сменялись нашими родными воровскими, были песни и о нашей стране, но все же толпа просила романтики. Может, Амон был прав, и мой голос сегодня действительно звучал по-особенному?

Желтые кудри, голубые глаза —
Так когда-то описали тебя…
Как вору тебя отыскать?
Как душу твою мне украсть?

Вдруг я увидел, как одна из девушек обратилась к моей спутнице: