Демон спускается с гор

Айсэт все же встала. Подошла к пещере и протянула руку к границе между светом и тьмой.

– Матушка хворает, – она выдавила из себя правду. – Отец совсем плох. И травы не помогают, я перепробовала все снадобья, которым ты учил. Читала заговоры, но ничего не действует. Они гаснут, как звезды в рассветном небе.

– Звезды никогда не пропадают с небосвода, дочка.

– Я боюсь, что потеряю их. – Айсэт опустила руку. – Знал бы ты, учитель, что я вижу в их тенях.

– Я учил тебя опускать глаза долу, к земле, травам. Но ни вещий зверобой, ни бузинная горечь не подходят смотрящему в загробный мир. Ты решила отправиться в пучину теней, не так ли? Мало тебе того, что ты падаешь в них и пьешь их тьму, ты вознамерилась спуститься в их обитель. Кто остановит идущего на тот свет?.. Что ты хочешь отыскать?

Волосы Айсэт взметнулись: из пещеры вырвался ветер. В каких глубинах он зародился и как сумел найти путь к свободе? Дыхание пещеры напоминало аромат свежего луга, медового, напоенного солнцем и росой. Но за первым вздохом следовал другой: гнилью болот веяло из оскаленной пасти гор.

– Она зовет тебя?

Когда Гумзаг хотел, двигался легко и проворно. Вот он сидел под дубом, а вот, оставив посох прислоненным к стволу, – возле Айсэт всматривался в пещеру.

– Мой Шариф тоже любил приходить сюда. Пока не сослали, убегал к ней почти каждый день.

Сын Гумзага давно покинул деревню. Жрец отправил его учиться в далекий край, где говорили на другом языке и учили иной жизни. Все в деревне гордились мальчиком, который получит образование и вернется большим человеком. Айсэт не понимала, как учителю удалось вырвать сына у Гнилых земель, но, может быть, жрецы умели справляться с проклятиями, а может, дух после заключения договора удерживал в своих владениях только женщин. Не понимала она и то, зачем большому человеку возвращаться в их края, и чувствовала, что Гумзаг не жаждет возращения сына.

– Он обещал вернуться, – Гумзаг повторял эту фразу всякий раз при упоминании о Шарифе. – Я обещал ждать. Но мы все знаем, что дороги людей друг к другу порой занимают целую жизнь одного из них.

– Ты сейчас говоришь и о моих родителях, учитель? – спросила Айсэт.

– И о них. И о сыне. И об этой пещере. А еще о мертвой траве, которую ты точно не использовала, – тон Гумзага переменился, он лукаво покосился на Айсэт.

Как нелепо она выглядела с разинутым ртом.

– Как же я так… – расстроилась она. – Как я могла забыть?

– Привычное дело, – весело сказал жрец. – Думается, мертвая трава и Дымуку сгодилась бы. И не пришлось бы мне бежать полдеревни под крики испуганной Гаши. А тебе – валяться на полу, подтверждая людскую молву о ведьме. Ты же посчитала, что вернее последовать совету мудрого Кочаса и кинуться в пещеру Безмолвия, отыскивать давно ушедшую воду, которую прячет злой дух. Но может быть, и старый учитель подскажет что разумное. Мертвой травой окури дом, а там посмотрим, в пещеру или на свет тебе идти.

Айсэт еле удержалась, чтобы не броситься Гумзагу на шею. Мертвая трава! Снимает даже самую сильную лихорадку, успокаивает кровь, выгоняет злых духов, проникающих в тело вместе с недугом. Нужно укутать больного в меха, уложить на горячие угли, смешанные с мертвой травой, и оставить в горьковатом пару, надеясь на то, что трава изгонит из тела хворь. Айсэт рассмеялась, смех полетел в пещеру и умер там. «Дура. Недоучка. Тоже мне, ведьма!»

Гумзаг одернул ее, не поругал, не заставил замолчать, просто добавил:

– Олагаю предложи. Мертвая трава всем в помощь. Она хворь связывает, силы восстанавливает. Научи Гошан, как настаивать. Раз уж до меня не дозваться, а до ученицы моей не снизойти. Ты еще успеешь собрать ее с росой, если перестанешь смотреть во тьму и глянешь на новый день.

Айсэт склонила голову перед старым мудрым учителем, завернутым в бурку:

– Я глупая, учитель, что бы ты ни говорил. Прости меня.

Он спрятал улыбку в густой бороде, в седине которой упрямо топорщилось несколько черных волосков.

– Всего лишь молодая. Кто из нас не хотел, чтобы годы родителей исчислялись звездами в небе. При этом взывая к свободе, которой не бывать нигде, кроме как в сердце. Ты спускайся осторожней, дочка. Во второй раз силы могут меня подвести.

– А ты, учитель?

– Я еще посижу. Меня не обвинят в интересе к пещере и тому, кто сокрыт в ней.

Айсэт опустила голову. Пятно ее запылало, и она не хотела, чтобы учитель заметил, как горит и левая, чистая щека.

– Ночь Свадеб скоро. Не стоит тебе бывать здесь, – Гумзаг мягко увещевал, словно поглаживая по непослушным волосам. – Придешь с остальными девушками. Травы полно и у подножия гор.

Айсэт вскинулась. Открыла рот – возразить, но Гумзаг остановил, подняв ладонь.

– Странная ты, дочка, а еще обижаешься, что о тебе люди говорят всякое. То рвешься в пещеру, то не хочешь к ней идти. Явишься, как и положено. Примешь, что готовит судьба. И будешь радоваться вместе с другими, какой бы выбор он ни сделал.

Глава 3. Кувшины на плечах