Дело о пропавшей учительнице, или Параллельные человечества палеолита

Я обеими руками взялся за рубило: тяжёлое. Хотя я вроде бы спортивный, борьбой занимаюсь.

– Какой же это топор? – возмутился я. – А рукоятка где? Что я, топоров в кино не видел?

– В кино ты видел глупости, – ответил Семён. – Каменный топор – это вот что: каплевидной формы камень с острыми краями. За круглую часть держали, острой – резали или ударяли. Приделать камень к рукоятке – это вообще-то технологический прорыв, до него ещё дожить надо!..

– В моей лекции, – вступила вдруг Журавская, – только что говорили, что 60 тысяч лет назад у неандертальцев уже были составные орудия. Из камня и рукоятки.

Семен присвистнул:

– Ничего себе! Ты уже лучше меня в хронологии разобралась!

Журавская довольно улыбнулась.

– Садовский, а дай подержать топор! Ой, тяжёленький!

– Не знаю, рассказали ли в твоей лекции, что анатомически неандертальцы заметно от нас отличались, – хмыкнул Семен, отбирая у нее топор. – Они были очень сильные ребята – гораздо мощнее нас, сапиенсов.

– А почему? – спросила Журавская.

– Потому что они больше полумиллиона лет жили в Европе. Там было холодно. Выживали люди, наиболее приспособленные к климату ледникового периода.

– Это какие? – спросил я.

– Ну, такие… Невысокие, широкие, массивные, способные выносить холод. У них мышечной массы было на 40 процентов больше, чем у нас.

– Какие-то бодибилдеры просто! – воскликнула Журавская.

– Тяжелоатлеты! – добавил я.

– Ну. Поэтому и топоры у них такие тяжёлые. Миша, тогда дротик возьми.

– А ты?

– Я всё-таки возьму топор. Человек с топором вызывает уважение. Хотя я вряд ли смогу кого-то им треснуть. С непривычки можно самому себе по голове заехать.

Раздался уже знакомый нам БАБАХ, и мы начали своё падение к неандертальцам.

Глава тринадцатая, в которой мы вплотную знакомимся с технологиями неандертальцев

– До чего острый! Это что за камень такой?

– Это кремень. Неандертальцы находили большой камень и отбивали от него плоские кусочки. Заготовки для лезвий.

– А чем отбивали?

– Другим камнем. Это очень непросто – отколоть от кремня скол нужной формы. Я пробовал: пять часов возился…

– И как?

– Да никак, только пальцы отбил.

– А камень?

– Камень раскололся на кривые-косые куски, и всё. А вот неандертальцы это всё умели. Смотрите, – Семён взял у меня моё оружие, – наконечник у этого дротика сделан из треугольного кусочка кремня. То есть дядька-неандерталец намеренно откалывал заготовку под остриё, понимаете?

– А что, заготовки разные бывали?

– Да я же говорил уже – разные! Были отщепы – короткие и широкие сколы, были…

– Не так быстро, я же записываю! – возмутилась Журавская, которая и правда строчила в своей тетрадке при свете телефона.

– А! – Семён начал диктовать медленнее: – Были треугольные острия… Были длинные и узкие пластины – заготовки для ножей… Потом сколы обрабатывали – убирали слишком острые края… Успеваешь?

– Ага.

– Слушай, Семён, – сказал я, – я так понял, что у неандертальцев достаточно орудий, чтобы нас убить…

– Не говоря уже о том, что они с лёгкостью убьют нас и голыми руками, – заметила Журавская.

– А насколько они были агрессивные? Они реально ели друг друга? – продолжил я. – Нам их надо бояться?

– Ну… как тебе сказать…

– Понял, – сказал я. – Ели. Надо.

И мы приземлились в какие-то колючки.

Глава четырнадцатая, в которой Журавская встречает знакомого из интернета

– Мда, – сказал Семен. – И тут её нет. Антонины вашей. Опять мимо. Зря вооружались.

– Осмотримся? – предложила Журавская.

– А смысл?

– Смысл?! – воскликнули мы хором. Возмущённо.

– Ладно, десять минут. И домой. Тут дикого зверья полно.

Мы, ступая как по стеклу, осторожно шли по далёкому прошлому. В Сунгире мы даже не успели осознать, что мы находимся в палеолите, потому что нас постоянно лупили и толкали. А тут!.. Тишина, только вдалеке пасётся какое-то стадо – вроде бы олени. Только птицы щебечут!.. Ой, нет, из-под земли доносятся какие-то завывания!

– Стоять! – скомандовал Семён.

– Это кто? – спросила Журавская.

Семён сунул мне своё рубило (я прижал его к животу) и взял мой дротик. Звуки доносились из густого кустарника. Семён пошевелил кусты дротиком – никого. Семён с Журавской раздвинули колючие ветки, и мы увидели узкую расщелину в скале.

Из расщелины торчала грязная нога. Вернее, ступня. Растоптанная, мозолистая. С крупными пальцами и обломанными толстыми ногтями.

– Какая гадость! – поморщилась Журавская.

В ответ раздался стон. Ясно, кто-то – судя по ступне, человек – угодил в расщелину. Не сговариваясь, мы приступили к спасательной операции.

Я бросил рубило. Мы протиснулись сквозь колючие кусты и заглянули в щель. Человек застрял в расщелине вниз головой. И вверх ногами. И штанов на нём не было.

– Какая гадость! – возмущённо сказала Журавская.

– Это каменный век, милая моя, – хмыкнул Семён, сунул голову в расщелину и начал говорить очень ровным, спокойным голосом: – Не бойся, не бойся, мы тебе поможем!

– Семён, – сказал я, – а мы разве можем вмешиваться в ход вещей в прошлом?