Дело о демонах высших сфер

Дождь в самом деле закончился. На улице перед пожарной частью Наджед потребовал поставить его на землю и пообещал идти домой своими ногами. Мем на всякий случай проводил его до крыльца особняка и сам ударил в дверной молоток. Выбежали обе служанки, словно специально ждали за дверью. Одна сразу бросилась навстречу, вцепилась Наджеду в рукав и стала быстро шептать тому что-то в ухо, вытянувшись в струну и встав на цыпочки. Можно было не шептать, все равно языка, на котором она говорила, Мем не понимал. Наджед встревоженно дернул головой, отмахнулся от Мема рукой, не то с благодарностью, не то с раздражением, не понять в темноте, и мгновенно нырнул в слабо освещенное пространство за дверью. Тяжелая створка с резким шумом захлопнулась, за ней прозвучали спешно удаляющиеся шаги. Аранзар так и остался стоять с плащом и туфлями. Мем отобрал у него вещи, сложил на верхней ступеньке у порога. Словно жертвоприношение к храмовому алтарю, только монетки сверху не хватает.

— Меня никуда нести не надо, — попятился от него новый секретарь. — Я сам!

— Ты, значит, у нас умник? — спросил у него Мем. — Это хорошо.

— У них что-то случилось, — кивнул Аранзар на высокие резные двери докторского особняка. — Кто-то при смерти, еле дышит.

— А вот это паршиво, — Мем сразу вспомнил про Илана. — Ты их понимаешь?

— Это северо-ходжерский диалект, — даже слегка обиделся Аранзар. — Чего в нем непонятного?

— Ладно, пойдем, — Мем махнул рукавом.

Из-за того, что он сначала услышал, а потом подумал, нехорошо ему стало почти физически. Лучше бы Аранзару было не переводить. Сказав: "Пойдем", — сам Мем остановился. Бессилие для него, привыкшего к собственной силе, было трудно переносимым ощущением. Мало того, что кир Хагиннор начал расспрашивать его о вещах, которые Мем не хотел бы выдавать. Зачем еще генерал-губернатору знать его внутренние мотивы, если не затем, чтобы, верно расценив их как слабые места, на них же и надавить? Ты, Мем, любишь, чтобы все было честно и по совести? Так пусть твоя совесть отвечает не только за тебя, но и за всех тех, кем ты себя окружил. Если и этой ответственности мало, вот племянник, двоюродный брат императора, и задание твое — над ним издеваться, или его воспитывать, — два этих действия по сути мало отличаются. А что будет, если он воспитания не выдержит, сорвется, в петлю полезет, сбежит неизвестно куда или опять подставится змее? Это живой он в адмиралтействе бельмо на глазу и на островах ходячее клеймо позора. Едва помрет, сразу вспомнят, кому он ближайшим родственником приходится, и громче всех будет кричать всякая сволочь вроде начальника канцелярии, который сам, наверняка, гонял Дрища в хвост и гриву… Ты не боишься за себя, Мем? Бойся за других. Всегда найдется кто-то слабый, за кого, хочешь или не хочешь, но придется бояться…

Гедору-Наджеда жаль. Не те события подталкивают ее ближе к сыну, не тем способом преодолевается выжженная каленым железом на ее теле и в душе полоса отчуждения. Не так все должно быть, не на последнем дыхании. Осознать находку через потерю — негодное жизненное приобретение, горький опыт. Она хорошая, она не заслужила. И Илан не заслужил.

— Так мы пойдем? — робко поинтересовался Аранзар у Мема, застывшего с запрокинутой головой под освещенными окнами второго этажа.

— Да, — сказал Мем, пытаясь прогнать мрачные мысли и вернуть ощущение собственной силы. — Сегодня не только у тебя неудачный день. Пойдем.

Писарь впустил их с главного хода префектуры молча. Но кивнул на общий зал — дескать, там ждут. Мем встряхнулся. Дежурного он сегодня не оставил, значит, придется сидеть здесь всю ночь самому. Даже если префектура закрыта. Мало ли, случится что-то серьезное. Не будем загадывать, что.

Но в общем зале дожидался не пострадавший, не осведомитель со срочным сообщением и не свидетель преступления. За дежурным столом сидел Намур и медленно перекладывал копии архивных документов с одного края столешницы к другому, поднося каждую к лампе на три-четыре стука сердца.

— Я просил всех уйти, — напомнил Мем, приближаясь к невозмутимо перебирающему бесценные сведения инженеру.

Тот молча вынул из рукава и положил рядом с лампой значок второго дворцового ранга, который соответствовал должности государственного советника, тайного советника государя или секретаря министерства. К такому значку уже полагалась дворцовая маска для церемоний. Наблюдательный Аранзар проявил-таки способность к дипломатии и в то же мгновение спрятался Мему за спину. Причем, держался там умело, шаг в шаг, ни на волос не выступая из тени.

— Я получил его в один день с тобой, только стражей позже, — сказал Намур. — Вспомнишь, за что?

— Монастырь Скорбящих, — кивнул Мем. — Энленский огонь.

Намур потрогал обожженное ухо и ухмыльнулся:

— Я тебя видел в монастыре. Я долго думал, где, но вспомнил.

— Я тебя тоже. Только без отметин.

Мем одной рукой выловил у себя за спиной Аранзара и поставил рядом с собой.

— Здесь опасно. Этот юноша возвращается домой, — сказал он.

— С какой стати? — удивился Намур.

— С какой стати? — возмущенно повторил за ним Аранзар.