Дело №2

Анна опять что-то прошипела на югославском, наверное, очередное ругательство.

— Что она Вам сказала, Анна? — я повторила свой вопрос довольно громко, ребенок даже на секунду отвлекся от волос матери и посмотрел на меня, как мне показалось, с удивлением.

— А ничего.

— Промолчала и положила трубку?

— Не-а.

— А что?

— Сказала, что по миру нас пустит, — и она опять повторила то же ругательство.

— Еще что-нибудь сказала?

— Нет.

— Володя знал про Ваш звонок?

— Нет.

— Откуда Вы знаете? Вы разговаривали с ним?

Я хотела ее запутать, чтобы выяснить, где она врала, а где — говорила правду.

— Ничё я с ним не разговаривала.

— Вы ругались из-за того, что он не разводится?

— А чё мне с ним ругаться? Денег он давал.

— Много?

— Хватало.

— А почему «давал»? Почему Вы говорите в прошедшем времени?

— Чё?

— Ну, почему Вы говорите, что он давал Вам деньги? Разве сейчас не дает?

— Он же в тюрьме, — искренне удивилась она моей непонятливости.

— Да, конечно, — согласилась я.

— Когда Вы в последний раз видели Володю?

— А в те выходные и видела.

— Софьи дома не было?

— Нет, она уезжала в этот. Как его?

— Миннеаполис, — подсказала я.

— Ну да. В пятницу уехала и в понедельник вернулась.

— И все это время Вы провели у них в доме?

— Ну зачем все время? Мы тоже ездили с ребенком воздухом подышать.

Еще немного побомбардировав ее вопросами, я выяснила, что Володя возил их с ребенком в Блэк Хиллс, что в пяти часах езды на запад, где снял на два дня коттедж в горах.

— С горячей ванной и двумя телевизорами, — пояснила Анна.

И начала рассказывать про коттедж и поездку. Я перебила ее:

— После этого Вы виделись с Володей?

— Нет, — она тяжело вздохнула.

— А разговаривали?

— Он звонил мне.

— Когда?

— В среду.

— Что сказал?

— Ничего.

— Совсем ничего?

— Ну, спросил как дела, про ребенка.

— Про Софью что-нибудь говорил?

— Нет, сказал только, что она заболела и что он не хочет пока с нами общаться, так как боится нас заразить.

— Когда он собирался вас навестить?

— Ну, как она поправится, наверное.

— А Вы когда Софью в последний раз видели?

— Не помню уже.

— И все-таки?

— Наверное, когда они в последний раз в гости к Люсьене приходили.

Люсьена — полное имя Люси.

— Это когда примерно было?

— На День Благодарения. Точно, мы еще индейку готовили.

— А когда Вы Софье звонили? До или после Дня Благодарения?

— Еще до, конечно.

— А как Вы ей представились?

— Да никак. Сказала, что у нас с ее мужем ребенок и все. Да она и не спрашивала.

Святая простота. Это я об Анне подумала. Во-первых ее грубоватый голос с характерным акцентом, а, во-вторых, все, кто бывал в доме Люси знали о родившемся у Анны ребенке. Не нужно быть ни Шерлоком Холмсом, ни Эркюлем Пуаро, чтобы вычислить звонившую любовницу. Теперь я не сомневалась, что последние два месяца Софья была в курсе проделок мужа. Ну и что? Судя по тому, что Володя голову Анне не отвертел и вообще, если ей верить, не упомянул о звонке, то, возможно, Софья решила его в известность не ставить. Почему? Не хотела скандала? Не похоже это на нее. Хотя я, как уже упоминала, не была хорошо с ними знакома, но не очень верилось в то, чтоб Софья решила спустить все на тормозах. Затаила обиду и решила отомстить? Не знаю. Теоретически, конечно, могла какую-нибудь пакость финансовую сделать, тем более, она и пообещала нечто в этом роде Анне по телефону. Я сделала пометку в тетради о том, что надо бы познакомиться с финансовыми документами семьи Креченских и узнать что и кому завещано Софьей.

— Уколы Вы, конечно, делать умеете?

— Ну да.

— А про такое лекарство слышали? — и я назвала ей препарат, которым была убита Софья.

Анна покачала головой. На глазах у нее появились слезы.

— Не убивала я ее! И Володя тоже не убивал!

— Откуда Вы знаете?

— Он жалел ее, заботился о ней, — она заревела.

— Успокойтесь, Анна, — попросила я ее. — Пока еще ничего не ясно, но у полиции есть один очень важный козырь — мотив. А у вас обоих, я имею в виду Вас и Володю, был мотив избавиться от Софьи.

— Так он же развестись с ней хотел, — не унималась Анна.

— Может быть, но в случае развода, им предстояло делить имущество, а вот в случае ее внезапной смерти, все достается Вашему Володе.

— Да наплевать на эти проклятые деньги! — она уже ревела в голос. Ребенок сначала было начал беспокоится, но потом затих, прислушиваясь к рыданиям матери.

— Хорошо, где Вы были в четверг?

Она замолчала, вытерла нос рукавом кофты, смахнула с глаз слезы.

— Где Вы были в четверг? — повторила я свой вопрос.

— Здесь была. Где же еще?

— Свидетели есть?

— Что?

— Кто-нибудь может подтвердить, что Вы были здесь весь день?

— Ну кто? Разве что он, — и она кивнула на ребенка.

— Во сколько дети возвращаются из школы?

— Обычно часа в три.

— В три в четверг Вы были дома, когда дети пришли из школы?

— Не помню.

— Вспоминайте!

— Была, наверное. Я же их обедом кормлю.

— В тот четверг, когда была убита Софья, Вы кормили детей обедом?

В ее глазах опять появилась злоба.

— Кормила.

Я заметила, что голос ее дрогнул.

— Дети это подтвердят?

— А почему нет?

Она мне порядком надоела. Если бы не Люся, я бы тут же сдала эту мадам инспектору Норману — пусть бы он с ней поговорил.