Делай деньги!

— Кто бы сомневался. Из тебя вышел выдающийся главный почтмейстер, — сказал Витинари и повернулся к Стукпостуку. — Здесь мы закончили. Можно приступать к утренней корреспонденции из Орлеи. — С этими словами он бережно вложил письмо в конверт.

— Да, милорд, — отозвался Стукпостук.

Тиран Анк-Морпорка погрузился в работу. Мокрист бессмысленно наблюдал за действиями Витинари, который вынул из ящика стола небольшую, но увесистую на вид шкатулку, достал оттуда палочку черного сургуча и накапал его на конверт с таким сосредоточенным видом, что Мокриста это взбесило.

— Это все? — спросил он.

Витинари поднял на него взгляд, как будто удивленный тем, что он еще здесь.

— Конечно, господин фон Губвиг, можешь быть свободен.

Он отложил сургуч и достал из шкатулки черный перстень с печаткой.

— И все, и никаких проблем?

— Нет, ровным счетом никаких. Ты стал образцовым гражданином, господин фон Губвиг, — сказал Витинари, аккуратно впечатывая в остывающую лужицу литеру V. — Каждый день в восемь утра ты на ногах, в восемь тридцать — на рабочем месте. Ты превратил Почтамт из ходячей катастрофы в хорошо отлаженный механизм. Исправно платишь налоги и, мне тут шепнули, метишь на место председателя Гильдии Купцов в будущем году. Похвально, господин фон Губвиг!

Мокрист собрался уходить, но задержался.

— И что не так с местом председателя Гильдии Купцов? — поинтересовался он.

Медлительно и с невероятным терпением лорд Витинари убрал перстень обратно в шкатулку, а шкатулку — в ящик стола.

— Прошу прощения, господин фон Губвиг?

— Вы просто сказали это таким тоном, как будто тут что-то не так.

— Уверен, что я этого не делал. — Витинари перевел взгляд на секретаря. — Стукпостук, разве в моих словах просквозила уничижительная интонация?

— Нет, милорд. Вы неоднократно отмечали, что купцы и торговцы являются оплотом нашего города, — ответил Стукпостук, протягивая патрицию толстую папку.

— Мне вручат настоящую золотистую цепочку, — сказал Мокрист.

— Слышишь, Стукпостук, ему вручат настоящую золотистую цепочку, — проговорил Витинари, вчитываясь в очередное письмо.

— И что в этом плохого? — возмутился Мокрист.

Витинари поднял на него взгляд, исполненный искусно подделанного недоумения.

— Как твое здоровье, господин фон Губвиг? Кажется, у тебя какие-то проблемы со слухом. Тебе пора спешить. Почтамт открывается через десять минут, и ты наверняка захочешь, как всегда, подать хороший пример своим сотрудникам.

Когда Мокрист вышел, Стукпостук тихонько положил перед Витинари папку. Досье было подписано: «Альберт Стеклярс/Мокрист фон Губвиг».

— Благодарю, Стукпостук, но зачем мне это?

— Смертный приговор Альберту Стеклярсу все еще действителен, — прошелестел Стукпостук.

— А. Понимаю. Ты думаешь, я захочу указать господину фон Губвигу на то, что его криминальное альтер-эго все еще можно казнить? Ты думаешь, я намекну ему, что мне достаточно просто сообщить газетам о потрясении, которое я испытал, когда внезапно выяснилось, что наш достопочтенный господин фон Губвиг на самом деле криминальный талант, фальшивомонетчик и аферист, который награбил сотни тысяч долларов, разоряя банки и пуская по миру честных предпринимателей? Ты думаешь, я стану угрожать, что направлю самых надежных своих ревизоров в бухгалтерию Почтамта, где, вне всякого сомнения, будут выявлены вопиющие хищения? Ты думаешь, что там они недосчитаются, скажем, целиком всего пенсионного фонда Почтамта? Ты думаешь, я заявлю всему свету, какой ужас испытываю от того, что негодяй фон Губвиг сумел избежать петли палача при помощи неизвестных пособников? Проще говоря, ты думаешь, я захочу втолковать ему, что могу затащить его так низко, что всем его бывшим товарищам придется садиться на корточки, чтобы плюнуть на него? Такого ты мнения, Стукпостук?

Секретарь уставился в потолок. Секунд двадцать он молча шевелил губами, пока Витинари продолжал заниматься бумагами. Потом он оторвался от потолка и ответил:

— Да, милорд. В общих чертах.

— Видишь ли, Стукпостук, человека можно укротить и другим способом.

— Болевым, милорд?

— Ах, Стукпостук, ты знаешь, как я ценю твое выпестованное отсутствие воображения.

— Да, сэр. Спасибо, сэр.

— На самом деле нужно позволить человеку самому потянуться за пряником и подождать, пока он схватится за кнут.

— Не уверен, что до конца понимаю вас, милорд.

Лорд Витинари отложил перо.

— Всегда принимай в расчет индивидуальный образ мысли, Стукпостук. Каждый человек — это замок, и к каждому замку есть ключ. Я возлагаю большие надежды на господина фон Губвига в надвигающемся конфликте. В нем все еще живы криминальные инстинкты.

— Откуда вам это известно, милорд?

— Да так, разные мелочи, Стукпостук. Самой убедительной мне кажется та, что он вышел отсюда с твоим карандашом в кармане.

Собрания. Бесконечные собрания. На них было невыносимо скучно, отчасти поэтому они и были собраниями. Не в одиночестве же скучать.