Deep Utopia: Life and Meaning in a Solved World

Дин: Спасибо вам, и спасибо всем, кто пришел в этом году на Лекции Филипа Морриса по моральной философии. Сегодня у меня к вам важная просьба.

Как некоторые из вас, возможно, знают, двадцать два года назад Университет создал комитет для изучения вопросов, которые были доведены до нашего сведения относительно номенклатуры лекционного зала, в котором вы сейчас сидите, - Enron Auditorium. Пять лет назад, после тщательных консультаций с заинтересованными сторонами, было принято решение о переименовании этого зала. И сегодня мы объявим его новое название. Одновременно с этим мы объявим о создании новой профессорской кафедры глобальной устойчивости - ключевой инвестиции, которая закрепит нашу способность обеспечивать изменения и интеллектуальное лидерство в этой важнейшей области.

Чтобы отметить щедрый дар, благодаря которому это стало возможным, мы проведем мероприятие прямо здесь, которое начнется через час после окончания настоящей лекции. Это и есть повод для моей просьбы. Поскольку в праздновании примет участие член правления нашего благотворителя, нам крайне важно собрать большое количество людей, чтобы мы могли продемонстрировать нашу благодарность и признательность за эти дальновидные инвестиции не только в будущее планеты, но и в гуманитарное отделение университета, где и будет располагаться новая кафедра.

Бостром: Спасибо, Дин. Это замечательная новость.

На самом деле, сейчас самое время сделать перерыв на пару минут. Давайте возобновим его в час.

Фирафикс: Как вы думаете, мы обязаны оставаться на празднике? Ведь мы не члены Университета.

Кельвин: Мы точно не обязаны.

Тессиус: Пойду отолью.

Кельвин: Он мог бы привести евреев-хареди в Израиле в качестве еще одного примера привилегированного класса. Там есть значительная часть населения, которая всю жизнь изучает Тору и получает за это государственное вознаграждение.

Фирафикс: Может быть, это подпадает под категорию "Монашество"?

Кельвин: Они не живут в монастырях. У них есть семьи и много детей.

Фирафикс: Если они всю жизнь изучают Тору, может быть, это сродни работе? Особенно если за это им платит государство.

Кельвин: Возможно, но это все равно кажется еще одним примером для рассмотрения.

Фирафикс: Что, по-твоему, мы должны делать после лекции?

Кельвин: Ну, здесь есть список... "принятие ванны"... Я бы не стал голосовать против того, чтобы снова отправиться на горячие источники?

Фирафикс: Конечно. В ближайшее время мне нужно будет сделать маникюр и купить новые туфли, но это не обязательно должно быть сегодня.

Дикие глаза?

Бостром: Хорошо, мы возобновляем!

Я подумал, что прежде чем продолжить, мне, возможно, следует сказать несколько слов о том, как наша дискуссия соотносится с другими попытками, предпринятыми в утопическом жанре. Я не буду пытаться сделать всеобъемлющий обзор этой области. Но я хочу сделать одно наблюдение, которое заключается в том, что большая часть утопической литературы основана на совершенно иных предпосылках, чем наши исследования в этом цикле лекций.

Традиционно в утопических произведениях пытаются представить идеальный общественный строй, в котором обычаи, законы и привычки могут отличаться от современных, но который, тем не менее, имеет некоторые фундаментальные элементы с существующим положением вещей. В частности, обычно считается само собой разумеющимся, что (а) для производства пищи и других предметов первой необходимости требуется определенное количество человеческого труда и (б) самые основные аспекты человеческой природы остаются в основном неизменными (хотя можно представить, что изменения в воспитании в какой-то степени изменили людей, возможно, сделав нас менее эгоистичными или материалистичными).

В рамках этих параметров автор может представить себе другую политическую систему, другой способ организации труда, другой способ воспитания детей, другой способ отношения мужчин и женщин друг к другу, другой способ отношения людей к природе и так далее. В зависимости от того, на каких отношениях делается акцент, и от того, что именно автор считает улучшением, мы получаем различные видения совершенного общества: экологическое, либертарианское, феминистское, социалистическое, марксистское и т. д. Но все они в целом опираются на одни и те же предположения: необходимость работы и неизменность основных качеств человеческой природы.

Карл Маркс, например, хотя и не дал детального представления о том, какой будет жизнь в его коммунистическом раю, представлял, что люди по-прежнему будут работать, хотя и с некоторыми важными отличиями: он считал, что нас больше не будут определять наши профессии или отчуждать от нашего труда, а работа, которую мы будем выполнять, будет более разнообразной: