Deep Utopia: Life and Meaning in a Solved World

Если взять, например, уход за ребенком, то можно обнаружить, что в данный момент он часто не доставляет особого удовольствия. Напротив, он часто сопровождается чувством усталости. И все же не сила воли помогает воспитателю выстоять все часы дня и дни недели; по крайней мере, если у него что-то получается. Вместо этого хорошего сиделку поддерживает более глубоко укоренившаяся совокупность психологических способностей и сил, благодаря которым многочисленные задачи, связанные с ролью сиделки, переживаются как значимые. Задачи могут быть изнурительными, но они не являются пустыми или беспричинными, не лишены чувственного оправдания. Так же обстоит дело и с другими великими призваниями, которым человек может посвятить себя - быть настоящим художником, писателем или музыкантом, великим государственным деятелем или реформатором морали, элитным спортсменом, добрым самаритянином, преданным приверженцем какой-либо веры и т. д.

Люди, которые становятся великими, делают это отчасти потому, что нашли смысл. Их проект становится чем-то большим, чем просто целью: он становится частью их личности. Вся их душа вкладывается в это начинание. Это позволяет великому человеку идти дальше, чем тот, кем движет только расчетливая рациональность и волевое стремление к выполнению инструментальных предписаний.

Спекулятивная предыстория

Давайте теперь соберем эти фрагменты и посмотрим, сможем ли мы собрать их в единую картину. Я думаю, что получится нечто похожее на следующую картину.

Для человекоподобных существ крайне важно понимать и соответствовать своему социальному контексту и жизненной ситуации. Наши когнитивные, эмоциональные и волевые способности сформированы таким образом, чтобы способствовать такому соответствию.

Один из возможных корней смысла может заключаться в важности коллективной деятельности. Индивид должен различать и приспосабливаться к неявной интенциональности коллективных усилий и склонностей группы. Поэтому мы стали похожи на радиоприемники с автоматической настройкой, сканирующие волны в поисках когерентных сигналов о намерениях группы и о том, что ожидается и требуется от каждого из нас, чтобы выполнить свою роль и остаться в хорошем положении.

Другой возможный корень заключается в том, что мы могли развить психологические способности, поддерживающие смысл, чтобы обеспечить приверженность нашим собственным индивидуальным долгосрочным проектам, а не только намерениям племени.

Возможно, соответствующие схемы эволюционировали, чтобы выполнять обе функции. Как бы то ни было, в результате, когда нам не хватает всеобъемлющей цели, мы можем испытывать ее отсутствие как ощущение пустоты или экзистенциальной бессмысленности. (Мы можем осознавать это чувство в большей или меньшей степени, в зависимости от того, насколько мы отвлечены). Длительное пребывание в таком состоянии приводит к аномии - изнурительному чувству отрыва от своей группы, роли, социальной идентичности и жизненного пути.

Напротив, когда мы чувствуем уверенность в том, что определили и соотнесли себя с всеобъемлющей целью, которую можем искренне поддержать, мы испытываем такие психологические эффекты, как уменьшение скуки и отчуждения, и получаем доступ к мотивации, основанной на смысле, которая отличается как от сиюминутных побуждений, так и от стремления к цели, обусловленного силой воли.

Мотивация, основанная на смысле, в определенной степени независима от непосредственных обстоятельств, в которых мы оказываемся. Это происходит потому, что она не исходит из ожиданий неминуемого вознаграждения или колебаний влечений и аппетитов. Вместо этого она проистекает из убеждений, закрепленных в более широкой внешней схеме приоритетов.

Если мы говорим о смысле жизни, то более широкий оправдывающий контекст должен быть чем-то вне жизни, или, по крайней мере, вне индивидуальной мирской жизни человека, как мы ее обычно представляем. Большим оправдывающим контекстом может быть "трансцендентная" реальность, содержащая релевантные инструментальные причины для наших действий, или же это может быть нормативная структура, вмененная нам в обязанность, которая не зависит от наших собственных субъективных предпочтений. В любом случае, осмысленная цель, скорее всего, будет достаточно стабильной и не зависящей от ситуации. Она вряд ли изменится от одного дня к другому или когда вы переходите из одной комнаты в другую.

Мы можем расширить понятие смысла, чтобы охватить случаи, когда цель, о которой идет речь, вытекает из контекста, который немного более локален, чем тот, который может составлять смысл жизни. Возможно, мы могли бы называть эти чуть более провинциальные цели смыслом жизни. Но основная идея остается прежней: более значимыми являются те цели, которые вытекают из сравнительно более масштабных и стабильных моделей забот или стремлений.