Дед Мавр

«Человек идет», «В стране райской птицы», «Сын воды»… Многоплановый, объемный роман «Амок», изданный еще в 1929 году и написанный по свежим следам восстания, вспыхнувшего на острове Ява, которое со зверской жестокостью подавили голландские колонизаторы… Наконец, три года спустя, появление «Полесских робинзонов»… К какому литературному жанру относятся все эти произведения Янки Мавра?

Я читал статьи некоторых критиков и литературоведов, старавшихся отнюдь не предвзято оценивать его творчество. Одни без обиняков утверждали: приключенческая литература. Другие, разобравшись глубже, высказывались более уважительно: книги научно-познавательные. Но почему-то далеко не все отмечали то самое существенное и главное, чем пронизаны названные выше повести и роман: их социальное и гуманистическое звучание, показ подлинного человеческого благородства героев.

Уверен: пройдут годы, станут взрослыми и сегодняшние школьники — читатели книг Янки Мавра. Постепенно забудутся приключения героев. Потускнеют в памяти картины природы. Но никогда не исчезнут самоотверженность и патриотизм юных «робинзонов» Виктора и Мирона, готовность к самопожертвованию миссионера Саку и его сподвижников в борьбе с чужеземными захватчиками, интернациональная, крепнущая от испытания к испытанию дружба яванцев Салула и Нонга с голландцем Гейсом.

А это, в отличие от зарубежных авторов, в творчестве Мавра всегда было самым главным и останется впредь!

Но почему и когда у него возникла мысль написать повесть «Товарищество Воинствующих Техников», «ТВТ», изданную в уже далеком 1934 году? Ведь в ней нет ничего общего ни с «экзотическими» повестями, ни хотя бы с «Полесскими робинзонами»?

Тут Дед сам охотно все рассказал. Он никогда не любил неумек и белоручек, органически не терпел слепой власти вещей и случайных стечений обстоятельств над человеческим разумом и жизнедеятельностью. Вот почему и надумал он показать пионеров, «возмутившихся против гнета вещей» и создавших для борьбы с этим гнетом товарищество воинствующих умельцев, решивших своими руками исправлять любой недостаток, от сломанного электрического выключателя до протекающей крыши дома или мешающей пешеходам выбоины на тротуаре. Помочь взрослым сделать общую жизнь лучше и интереснее — может ли быть для наших ребят что-нибудь более увлекательным?

Мавр не ошибся: вскоре после выхода повести в свет во многих школах появились сотни последователей его воинствующих техников — «тэвэтэвцев». А после того, как повесть была переведена на русский язык и стотысячным тиражом издана в Ленинграде, такие же энтузиасты борьбы против гнета вещей начали энергично действовать во многих городах всего Советского Союза. Вот почему нельзя не согласиться с оценкой литературоведа И. Лупановой, которая в своей исследовательской работе «Полстолетия» не без доказательства утверждает, что животрепещущие жизненные проблемы в повести Янки Мавра «ТВТ» осмыслены интереснее и глубже, чем в «Тимуре и его команде» Аркадия Гайдара.

— И знаешь, что мне особенно приятно? — признался Дед.— То, что моя повесть появилась гораздо раньше, чем «тимуровцы» Гайдара.

Я понимал, откуда и почему у него возникло такое чувство. Не тщеславие, в большей или меньшей мере свойственное любому и каждому, а мудрое, творческое удовлетворение своей литературной работой. Легко ли начинать писательскую деятельность, когда перевалило на вторую половину жизни, за сорок с лишним лет? А ведь писатель Янка Мавр появился на свет, когда учитель истории и географии Иван Михайлович Федоров «разменял» свой пятый десяток. Могло это появление окончиться ничем, в лучшем случае опубликованием повести «Человек идет»? Вполне: бывает, что способностей и таланта хватает на одну-единственную книгу. У Мавра же писательская судьба сложилась иначе: за четверть века, с середины двадцатых годов до конца сороковых,— шесть пользующихся большим читательским спросом повестей, многоплановый роман, множество рассказов, очерков, острых злободневных фельетонов. Почти все его повести и роман переиздавались и на белорусском, и на русском, и на языках других братских народов Советского Союза, многие увидели свет в изданиях Чехословакии, Румынии, Польши, Германии, Англии, Соединенных Штатов Америки и даже тогдашнего, еще домаоцзедуновского Китая.

Поистине счастливая, достойная хорошей, чистой зависти судьба!

Казалось бы, есть все основания «почить на лаврах». Но в том-то и отличительная черта человеческого и писательского характера Деда, что «почивать» он никогда не умел.

— Думаешь, написал удачную книгу и получай себе со спокойной совестью гонорар за каждое переиздание ее? — подтрунивал он в наших с ним разговорах на эту тему.— Как бы не так, грош цена такому получателю. Я, брат, ни дня не могу прожить без работы за письменным столом, все зуже вижу, а всякий раз хоть страничку, хоть полстранички для второй части «Пути из тьмы». Даже когда совсем не стану видеть, буду продолжать: если не сам писать, так диктовать заготовки. У тебя сколько книг уже вышло?

Я начал перечислять: