Дед Мавр

— Весь мир следит за нами с напряженным восхищением.

Газета «Чешско слово» поместила подробный рассказ о нашем лагере на льду и подчеркивает, что челюскинцы являются аванпостом цивилизации.

В Испании массовые стачки и забастовки.

В Австрии произошел фашистский переворот.

В СССР с самолетов уже засеяно девятнадцать тысяч гектаров пахотных земель, а всего этой весной будет засеяно шестьдесят тысяч гектаров.

30 марта. В свободное время и в непогоду, когда расчистка новых аэродромов становится невозможной, играем в домино, в кости, в городки, а чуть успокоится ветер, то и в футбол. Катаемся на лыжах. Вокруг лагеря на снегу полно песцовых следов. Вчера Погосов застрелил на аэродроме двух медведей, третьему посчастливилось удрать. В желудке медведицы обнаружили один из флагов, которыми мы для ориентировки летчиков обнесли посадочную площадку, и несколько окурков. Видать, голодают бедняги звери, а Сандро Погосов вместо еды «угостил» их пулями.

1 апреля. Над Уэлленом промчался вылетевший из Нома на Аляске «Райт-Циклон» летчика Леваневского с американским бортмехаником Уильямом Левори и Г. А. Ушаковым на борту. Летели в пурге и тумане, винт обледенел, пришлось совершить вынужденную посадку в Колючинской губе. Машина вышла из строя, но экипаж жив, хотя Леваневского и ранило в щеку. Слепнев на таком же аэроплане ждет хорошую погоду в Номе.

2 апреля. Хорошая, ясная погода. В 14.00 Бабушкин с Валавиным на своей повидавшей всякие виды «шаврушке» поднялись с нашего лагерного аэродрома и через час двенадцать минут приземлились в Ванкареме. Слепнев же на сверхсовершенном американском «циклоне» подскочил в воздух, ткнулся в непроглядную стену тумана и через несколько минут вынужден был повернуть назад, сесть на аляскинском Тэйлоре — лишь бы и с ним не повторилось то же самое, что накануне произошло с Леваневским…

5 апреля. Опять пурга, самолеты летать не могут. Главная наша забота — посадочные площадки на льду. Трудно их делать, ведь все вручную. Сделаешь, а сжатием или разводьями тут же поломает. Сегодня в готовности — пять. Только бы наши прилетели! В Уэллен вчера добрались два «Р-5» Каманина и Молокова. Каманин, командир группы, радировал Шмидту: «29 марта вылетели из Анадыря в Ванкарем, прошли сто километров, попали в пургу, сели. Переждали пургу, взлетели, не доходя ста километров до Ванкарема, встретили туман и опять сели. Переждали туман, пошли к Уэллену, но через полчаса снова пурга, и пришлось сесть. Переждали, пошли дальше, возле мыса Беринга осталось на пятнадцать минут полета. Сели, разделили эти остатки между нашими с Молоковым машинами и, оставив Пивинштейна с его самолетом в тамошнем чукотском поселке, сами благополучно проскочили в Уэллен».

7 апреля. Вышла на аэродром первая группа улетающих, а в 9.30 мы повезли вторую. В это время уже знали, что самолеты вылетели к нам. Не доходя километра до аэродрома, увидели самолет. Он сделал круг над лагерем и направился к посадочной площадке. Мы — бегом туда, волоча за собой тяжелые нарты. Синяя машина с оранжевыми крыльями, «американка» Слепнева, трижды заходила на посадку и только с четвертого захода коснулась лыжами ледяного поля. Выключив мотор, по инерции промчалась, подпрыгивая, до конца аэродрома, врезалась в мелкие ропаки, как живая, перепрыгнула через высокий торос и остановилась, высоко задрав левое крыло. Мы подбежали, когда из кабины уже вышли Слепнев и прилетевший с ним Ушаков. Они выпустили на лед восемь ездовых собак, доставленных с материка. Шмидт, а за ним все мы радостно поздоровались с прилетевшими товарищами. Вместе со Слепневым осмотрели самолет. Повреждения оказались небольшими, только левая станина высокого шасси наполовину оторвалась от фюзеляжа и лопнула одна шайба, которую можно будет заменить снятой с однотипной разбитой машины Леваневского. За ремонт, под руководством Слепнева, тут же принялись наши корабельные машинисты Мартисов и Петров, а мы начали прокладывать среди ропаков дорогу, чтобы перетащить «американку» на аэродром. Вскоре появились два «Р-5» Каманина и Молокова. Сделав три ориентировочных круга, благополучно сели. Через два часа, посадив в открытые кабины кое-как втиснувшихся туда пятерых пассажиров, поднялись в воздух и легли курсом на Ванкарем. Нас на льду осталось 85 человек и с нами Слепнев и Ушаков.