Дажьбог - прародитель славян

На то, что это весьма поздний вариант легенды, указывает не только мотив убийства братом сестры, отсутствующий в генетически родственных индоевропейских мифах, но и то, что не сама сестра превращается в цветок, как это было в приведенных выше купальских песнях, а лишь ее могила обсаживается этими цветками. Тем не менее временная приуроченность как венчания Ивана и Марьи, так и убийства братом сестры в более поздних вариантах развития данного сюжета весьма показательна и подчеркивает их непосредственную связь с дневным светилом. Наконец, сама календарная приуроченность исполнения песен об инцесте именно к моменту летнего солнцестояния опять-таки наводит на мысль о некоей связи этих персонажей купальских песен с божественным прародителем славян. Отзвук представлений о двух солярных персонажах противоположного пола сохранился в Ярославской губернии до начала XX века, где во время праздника лепили из глины Ярилу и Ярилиху. Приводившая этот факт В. К. Соколова отмечает, что Ярилин день справлялся в тех русских губерниях, где не праздновали день Ивана Купала, и на основании анализа содержания и внешних форм обоих праздников считает возможным поставить знак равенства между Купалой и Ярилой[388]. На тесную связь дневного светила с земной растительностью указывает и рассмотренный выше болгарский идол из Преслава, на котором между солярными знаками изображены растения. Наконец, приведенная в первой главе украинская колядка, опубликованная С. Килимником, свидетельствует о связи описываемого в этой песне растительного и человеческого плодородия именно с Дажьбогом, имя которого в ней идет рефреном.

На генетическое родство индийского мифа о Яме и Ями и славянского об Иване и Марье указывает и то немаловажное обстоятельство, что инициатива кровосмешения в обоих случаях принадлежит сестре. На это при анализе восточнославянского фольклора уже давно обратили внимание В. В. Иванов и В. Н. Топоров: «Для этих текстов, как и для купальских песен об инцесте, характерно представление о том, что инициатива в предложении инцеста принадлежит сестре, являющейся носительницей злого начала. Ср. активную роль Марьи в купальской песне с развернутым сюжетом:

Иван сидит
За ним Марья,
За ним Марья
Вдогон бежит,
Вдогон бежит:
«Постой, Иван!
Постой, Иван!
Скажу нечто,
Скажу нечто!
<…>
Тебя люблю,
Тебя люблю,
 С тобой пойду,
С тобой пойду!»[389]

Как уже отмечалось выше, со смертью Яма в индийской мифологии связывалось создание богами ночи, чтобы утешить Ями[390]. С этим мифом следует сопоставить другое название у ряда славянских народов цветка иван-да-марья, который мог также называться брат-и-сестра, брат-с-сестрой и, что особенно интересно, бел. день-и-ночь, чеш. deñ-a-noc-lesnie, пол. dzień-i-nос, луж. noc-a-zeń[391], ср. нем. tag-und-nacht как название этого же растения. Данные примеры показывают, что если не сам миф о возникновении дня и ночи, то, по крайней мере, представление о темной и светлой половине суток и у славян связывалось со зримым символом любви брата и сестры. Об этом же свидетельствует и русская загадка о дне и ночи, осмысляемых народным сознанием в качестве кровных родственников, причем опять-таки с подчеркнутой инициативой женского начала: «Сестра к брату в гости идет, а он от сестры прячется»[392].