Давший клятву

Князь вошел в общий зал, где собралось ядро его правительства. Навани и другие сидели на кушетках вокруг даль-пера, ожидая. Они разложили боевые карты Холинара, обсудили стратегии, но потом… прошли часы без новостей.

Было тяжело просто ждать здесь, ничего не зная. И это оставило Далинару слишком много времени на раздумья. И воспоминания.

Вместо того чтобы сидеть с другими, Таравангиан занял обычное место перед согревающим фабриалем в углу. Далинар, у которого болели ноги и затекла спина, пошел туда и с тихим стоном опустился рядом с Таравангианом.

Перед ними ярко-красный рубин излучал тепло, заменяя огонь чем-то более безопасным, но гораздо более безжизненным.

– Прости, Далинар, – наконец сказал Таравангиан. – Я уверен, скоро будут новости.

Далинар кивнул:

– Спасибо за то, что ты сделал, когда азирцы прибыли осматривать башню.

Азирцы явились накануне для первоначального осмотра, но Далинар восстанавливался после внезапного возвращения своих воспоминаний. Ну… правда в том, что восстановление затянулось. Он приветствовал их, а потом ушел к себе, и Таравангиан предложил помощь с гостями. Навани сообщила, что азирские сановники были очарованы пожилым королем и планировали вернуться в ближайшее время для более подробного обсуждения возможной коалиции.

Далинар наклонился, уставившись на фабриаль-обогреватель. Позади Аладар и генерал Хал беседовали – вероятно, в сотый раз – о том, как отбить стены Холинара, если они окажутся потерянными к тому моменту, когда Клятвенные врата заработают.

– Ты когда-нибудь приходил к внезапному осознанию, – тихо проговорил Далинар, – что ты не тот человек, которым все тебя считают?

– Да, – прошептал Таравангиан. – Но сильнее пугают те моменты, когда я понимаю, что не тот, кем сам себя считаю.

В рубине кружился буресвет. Клубился в ловушке, в тюрьме.

– Мы говорили как-то раз о правителе, который оказался перед выбором: повесить невиновного либо освободить трех убийц.

– Я помню.

– Как можно жить после такого решения? Особенно если в конце концов обнаружится, что оно было неправильным?

– Это и есть жертва, не так ли? – тихо заметил Таравангиан. – Кому-то придется нести ответственность. Кого-то она будет угнетать и разрушать. Кто-то должен запятнать свою душу, чтобы другие смогли жить.

– Но ты хороший правитель, Таравангиан. Ты не прокладывал дорогу к трону с помощью убийств.

– А это имеет значение? Один человек, осужденный несправедливо? Одно убийство в переулке, которое могла бы предотвратить надлежащим образом организованная полиция? Бремя за кровь невинных должно на ком-то лежать. Я жертва. Мы оба, Далинар, жертвы. Общество предоставляет нам возможность тащиться сквозь грязную воду, чтобы остальные смогли сохранить чистоту. – Он закрыл глаза. – Кто-то должен упасть, чтобы другие выстояли.

Слова походили на те, что Далинар говорил – и в которые верил – на протяжении многих лет. Но в версии Таравангиана они звучали искаженно, без надежды или жизни.

Далинар ощущал себя одеревенелым и старым. Они долго молчали, пока другие не зашевелились. Далинар встал, обеспокоенный.

Даль-перо заработало. Навани ахнула, прижав защищенную руку к губам. Тешав побледнела, а Мэй Аладар рухнула на кушетку с таким видом, словно ее тошнило.

Даль-перо резко остановилось, упало и покатилось по странице.

– Что? – требовательно спросил Далинар. – Что там написано?

Навани посмотрела на него и отвела взгляд. Далинар переглянулся с генералом Халом, потом – с Аладаром.

Ужас окутал его, словно плащ.

«Кровь моих отцов…»

– Что там написано? – взмолился он.

– Далинар, с-столица пала, – прошептала Навани. – Ревнитель сообщает, что Приносящие пустоту захватили дворец. Он… он прервался после пары фраз. Похоже, его нашли, и… – Она зажмурилась.

– Светлорд, отряд, который вы послали, – продолжила Тешав, – похоже, потерпел неудачу. – Она сглотнула. – Остатки Стенной стражи захвачены и заключены в тюрьму. Город пал. Никто не знает, что случилось с королем, принцем Адолином или Сияющими. Светлорд… на этом сообщение обрывается.

Далинар снова рухнул в кресло.

– Всемогущий в небесах, – прошептал Таравангиан, в чьих серых глазах отражалось свечение обогревающего фабриаля. – Далинар, мне очень, очень жаль.

87 Это место

Спокойной ночи, дорогой Уритиру. Спокойной ночи, милый Сородич. Спокойной ночи, Сияющие.

Из ящика 29–29, рубин

Контрольное здание Клятвенных врат трясло, как будто в него врезался валун. Адолин споткнулся, а затем упал на колени.

За тряской последовали отчетливый скрежет и ослепительная вспышка.

Его желудок кувыркнулся.

Он провалился в пустоту.

Где-то поблизости закричала Шаллан.

Адолин ударился о твердую поверхность, и удар был настолько сокрушительным, что он откатился в сторону, а потом и вовсе рухнул с края белокаменной платформы.

Принц упал на что-то податливое. Вода? Нет, ощущения не те. Он извернулся и увидел, что его окружают… бусины. Тысячи и тысячи бусин, по размеру меньше, чем сфера с буресветом.