Давид Бек

Она оттолкнула старика, а сама окинула быстрым взглядом комнату, притворившись, будто очень интересуется всем, что там находится. Ами не лишил ее этого удовольствия. Возле кровати висела на гвозде связка ключей. По ночам Аскар вешал ее нa гвоздь, а днем таскал с собой на поясе гордо расхаживая по замку и показывая, какая он важная птица.

«Ой, как много у тебя ключей, Аскар-ами!» — сказала Паришан с лукавой улыбкой.

«А как ты думала? Весь дворец в моих руках, — хвастливо ответил Аскар-ами. — Захочу — запру его, а нет — открою».

«Можно мне посмотреть, Аскар-ами? А хочешь скажу, какой ключ от какой двери?»

«Не сможешь».

«Смогу, — сказала Паришан. — Поспорим?»

«На что спорим?»

«На что пожелаешь».

«Если догадаешься — я дам тебе десять золотых, если нет, ты мне — два поцелуя».

«Ладно», — согласилась Паришан. По очереди прикладывая палец к ключам, она говорила: «Вот этот от главной двери, этот от средней, а этот от наружной».

«Видишь, я выиграл! — радостно вскричал Аскар-ами. — Ни одни не смогла отгадать».

«Как не смогла? — не сдавалась Паришан. — А ну покажи, где я ошиблась?»

«Пожалуйста, — ответил старик и начал по одному перечислять, какой ключ от какой двери, пока не дошел до самых главных. — Вот этот, — сказал он, — от оружейного склада, а этот от калитки двора, что ведет туда».

Паришан отметила в уме эти два ключа, а старик продолжал перечислять.

«Ну, видишь, что ошиблась? — закончил он, — теперь отдай мне выигрыш».

«Что отдавать? — сказала Паришан, раздразнивая его еще больше. — И как я могла догадаться? Это твои ключи, ты все время с ними, мне-то откуда знать?»

«Ну ладно, безбожница, не мучай меня, — взмолился старик. — Я же выиграл, что ты можешь еще сказать? Хочешь, отдам тебе и те десять золотых?»

«Давай, так и быть», — сказала Паришан не потому, что горела желанием получить деньги, просто это был повод удалить Аскара-ами из комнаты — она знала, что старик прячет золото в тайнике под лестницей.

И действительно, пока он отсутствовал, Паришан схватила и спрятала в кармане ключи, которые отметила про себя. Когда старик появился с золотом, она сказала:

«Нет, Аскар-ами, у меня есть душа, предназначенная богу. Не могу я играть в нечестную игру. Оставь золото себе. Я дам тебе то, что обещала». И молодая женщина подставила щеку иссохшим губам старика.

Потерявший от счастья голову Аскар-ами не заметил пропажи. А Паришан ушла, пообещав почаще заглядывать.

Выслушав рассказ Сары, молодой монах воодушевленно воскликнул:

— О любовь! И вновь ты сыграла свою роль рукою женщины, благородной хранительницы твоих традиций!

— Ничего не поделаешь, все влюбленные таковы, — ответила Сара, обвивая руками шею своего возлюбленного.

— Я все понял, — сказал монах. — Теперь мы можем идти.

Они потушили фонарь, заперли дверь и вышли. Темные извилистые улочки запрудили толпы. Вся крепость пребывала в ужасной тревоге. Женщина и ее молодой провожатый вскоре растворились среди этих перепуганных людей.

Хотя все три подхода к Зеву были заняты армянскими войсками, воспользоваться ими оказалось очень трудно. Достаточно было персам поставить у каждого из входов по пятьдесят вооруженных воинов, и ни один армянин не смог бы проникнуть в крепость. Это отлично понимал сидящий в крепости Асламаз-Кули-хан, чем и объяснялось его крайнее упрямство. Он не представлял себе, как может неприятель занять неприступные укрепления. Понимал это и Давид Бек, не желавший брать крепость ценой больших потерь. Он решил непременно облегчить задачу своих воинов. Ни хан, ни его приближенные не знали, что противник уже проник в крепость и действует у них прямо под носом.

Тирания порождает лишь чудовищные замыслы, продуманная военная тактика недоступна ей. Решив вырезать армян крепости и бросить их черепа навстречу вражеской армии, хан рассчитывал посеять панику в войске Давида Бека и отогнать его от ворот. Приказ хана был известен уже и населению крепости, и воинам. Резня должно была начаться после утреннего намаза. Дома армян, иx имущество, жены, дети, были заранее распределены между соседями мусульманами. Об этих распоряжениях знали и сами армяне.

И лишь один отважный человек смеялся над этими приказами, и смеялся дьявольским хохотом. В эту минуту он находился в доме юзбаши Саркиса, в комнате, отделенной от женской половины.

Юзбаши, убеленный сединами старик, мудрый и добросердечный, был известен хану как предводитель армян крепости и их староста. Дом юзбаши Саркиса всегда был полон гостей, а этой ночью он принял у себя и того отважного человека, о котором мы упомянули выше, а именно, тер-Аветика, одного из беспощадных военачальников Бека. Вокруг священника сидели несколько знатных армян города и внимательно слушали его.