Давайте напишем что-нибудь

Впрочем, даже распространение событий на тот свет не спасает настоящее художественное произведение от перенаселенности действующими лицами и их исполнителями. Любой мало-мальски профессиональный художник слова давно уже нашел бы способ освободить себя от необходимости тащить на своих плечах такую прорву народу, переведя какое-то количество героев во второстепенные и неназойливо заставив драгоценного читателя выбросить их из головы, как кошмарный сон. Но автор настоящего художественного произведения настолько лишен элементарных литературных навыков, что, будучи не в состоянии как-нибудь иначе управиться с силосной массой действующих лиц и их исполнителей, наделяет их всех правами и обязанностями главных – тем самым, между прочим, унижая последних, то есть действительно главных! Он даже, стыдно сказать, не гнушается тем, чтобы – обеспечивая себе свободное (для занятий второстепенными действующими лицами и их исполнителями) время – бросить в тюрьму главных действующих лиц и их исполнителей. Например, Зеленую Госпожу Марту! Последняя, кстати, вот уже восемь глав подряд болтается где придется и начинает казаться людям доброй воли не только не основным действующим лицом и его исполнителем, но просто откровенно бездействующим лицом и его исполнителем. И это – Марта, персонаж, призванный нести на себе одну из львиных долей идейной нагрузки!

Короче говоря, какие бы то ни было представления о пропорциональности распределения в структуре литературного текста сил и средств у автора стоящего художественного произведения полностью отсутствуют. Как грустно!

В конце концов автору настоящего художественного произведения ничего не останется, как со стыдом отступить на задний план, где – если иметь в виду нормальный, то есть классический, литературный текст – ему вообще-то и место, а на передний план вывести тех, по кому так соскучилась впечатлительная душа читателя. Пожалуйте, стало быть, на передний план, дорогая Марта, Кузькина мать и Ближний: настало ваше время!

…сидя в тюрьме уже второй раз на протяжении довольно все-таки короткой своей жизни, Марта начинала чувствовать себя настоящей преступницей. Отныне во всех анкетах, которые ей предстояло заполнить, следовало в графе «Была ли судима» писать: «Была, была!», в графе «Отбывала ли срок…» – «Отбывала, отбывала!», а в графе «Дополнительная информация» – «В последний раз брошена в тюрьму особенно бесчеловечного режима без суда и следствия». Ибо так оно на самом деле и случилось: подведя Марту к порогу карцера, ее просто бросили туда со всего размаху – на холодный каменный пол. «За что?» – крикнула Марта и услышала в ответ: «За непонимание отличительных особенностей текущего момента!»

Приговор, хоть и неофициальный, прозвучал настолько безнадежно, что Марта разрыдалась, осознав полную невозможность для себя исправиться, то есть понять отличительные особенности текущего момента: момент, который как раз тогда тек, вообще не имел в ее глазах отличительных особенностей, но был вял и рыхл… Уверенная в том, что при таком раскладе ей придется провести в тюрьме особенно бесчеловечного режима остаток жизни и никогда не увидеть дочери. Марта не успела посмотреть на Татьяну и Ольгу, когда родила ее, поскольку рожать пришлось срочно и сразу после этого садиться в тюрьму), она решила немедленно наложить на себя руки. И наложила – конкретно на область плечевого пояса. Когда руки затекли, но в жизни как таковой заметных изменений не произошло, Марта поняла, что навыков наложения на себя рук у нее недостаточно, и задумалась над тем, что ей вообще светит.

Казалось, ей не светило ничего, ибо в карцере, куда её бросили (практически швырнули), даже окошка никакого не было. Однако, приглядевшись как следует, Марта обнаружила, что источник света находится в ней самой и что источник этот распространяет лучи на весь карцер. Странно, но лучи оказались холодными. «Свечу, да не грею!» – в сердцах сказала Марта и сразу же накинула на себя плотную черную шаль. Свечение не прекращалось. «Я прямо как вакуумная трубка, обернутая черной бумагой в опытах пятидесятилетнего Вольфганга К. Рентгена 8 ноября 1895 года: испускаю лучи, которые обладают невероятной проникающей способностью», – сказала она себе и улыбнулась.