Дары Солнца

Сын. Ты… Ты в своём уме?

Профессор. Я бы обиделся на тебя, если б не видел, как ты встревожен. Это хорошо, что ты неравнодушен.

Сын. Прости, я был резок. Но всё-таки я не пойму, ты меня пугаешь.

Профессор. Меня самого пугает моё открытие, но это так. Когда зло победит, когда всё страшное, дикое, звериное выйдет наружу, а остальные будут трусливо прятаться по углам, наш мир станет тусклым, он будет очень скудно освещаться, потому что мы убьём Солнце. Это взаимосвязано: чем Солнца будет меньше, тем меньше в людях останется человеческого. Грядёт хаос и смерть.

Сын (вздыхает). Ты берёшь на себя слишком много, отец. Ты ведь не пророк. А если ты прав, то что делать? Как жить, зная, что мы все обречены?

Профессор. Даже если бы я мог донести эту идею до всего человечества, даже если бы мне все поверили, и то вряд ли можно рассчитывать на положительный результат.

Сын. Почему?

Профессор. Да потому, что человек инертен, ленив, им управляют привычки и стереотипы, он меняется медленно, с трудом. А чтобы спасти человечество и Солнце, нужно измениться большинству, в идеале – всем.

Сын. Значит, мы обречены…

Профессор. Мы обречены на гибель нынешнего мира. Но, может быть (у меня теплится такая надежда), вслед за тёмными временами наступит Возрождение, Рассвет, Воссветление. Ведь человек не просто общественное животное. Муравьи вон тоже общественные – общественные насекомые, но мы же не муравьи. Чтобы жить по-настоящему, человеку нужно нечто большее, чем всем остальным живым существам. Ему нужна мечта, движение вперёд, к новому, неизведанному. Человек живёт в настоящем, но устремлён в будущее. Живёт в данный момент, но помнит о прошлом. Поверх реального мира наброшена, словно незримая сетка, система понятий и представлений о нём. Мы единственные из живых существ, кто способен осознать, что такое мир, а значит, мы можем разумно действовать. Иначе зачем нам дан разум?

Сын. Эх, отец, ты как был, так и остался идеалистом.

Профессор. Нельзя жить только материальным. У нас же есть душа, есть дух.

Сын. Ну хорошо. Мы обязательно поговорим об этом, когда я вернусь.

Профессор. Ты уезжаешь? Надолго?

Сын. Да, на неделю.

Профессор. Куда?

Сын. В Энск.

Профессор. Опять будешь защищать убийц, воров, растлителей?

Сын. Это моя профессия.

Профессор. Профессия – защищать негодяев?

Сын. И не пытайся, я не поддамся, моя броня крепка.

Профессор. Броня цинизма?

Сын. Пусть так. Иначе не выжить.

Уходит в другую комнату, начинает собирать вещи. Профессор прислушивается, стоя у окна. Сын возвращается.

Отец, береги себя. Я скоро приеду.

Они обнимаются.

Профессор. Счастливого пути.

Сын. Пока! (Уходит.)

Профессор печально глядит ему вслед. Квартира «закрывается».

Явление второе

«Открывается» вторая квартира. Мать вытирает пыль с подоконников, поливает цветы, Дочь сидит за компьютером.

Мать. Хороший день.

Дочь. Почему?

Мать. Солнечный. Сразу на душе веселей.

Дочь. Мне так всё равно.

Мать. Ну не скажи. Когда пасмурно, сразу весь мир каким-то унылым кажется, безрадостным.

Дочь. Это у тебя воображение разыгралось.

Мать. Смотри, сын профессора.

Дочь. Где?

Вскакивает, подходит к окну, внимательно смотрит, как тот идёт по двору.

Мать. Какой красивый молодой человек. Сразу видна порода. Стáтью в отца, лицом в мать.

Дочь. Ты знала его мать?

Мать. Да, чисто по-соседски. Они же тут живут с самого начала, как дом сдали. Уже лет тридцать прошло. Моим родителям тогда тоже здесь квартиру дали. Потом мама умерла, она тяжело болела. Папа уехал в деревню, к родне, там и погиб во время пожара. А я вышла замуж, мы тут с твоим отцом жили.

Дочь. Ну, опять пошли воспоминания. Я же тебя спросила про жену профессора.

Мать. Какая ты неприветливая стала, с тобой трудно разговаривать. (Помолчав.) Ну что? Они оба работали в университете, только она филолог, а он физик. Часто уезжали в командировки куда-то. Очень дружные были, не разлей вода.

Дочь. А какая она внешне была?

Мать. Сейчас говорят «стройная», а раньше – «худенькая». Вот она такая была, как подросток. Живая, быстрая, приветливая (укоризненный взгляд на дочь), всегда первая поздоровается, рассмеётся, как колокольчик. С таким человеком легко жить.

Дочь. Так она красивая была?

Мать. Ну, у всех свои представления о красоте, и мы, женщины, других-то женщин обычно не хвалим, но я бы назвала её красивой: черты лица тонкие, глаза ясные, в душу тебе глядят. Светлая такая женщина была.

Дочь. А когда она умерла?

Мать. Да уже лет двадцать прошло.