Дары Солнца

Сын (хрипловатым голосом). А дальше?

Профессор. Дальше… Дальше были многочисленные эксперименты – в глубинке. Твоя мама ездила в диалектологические и фольклорные экспедиции, собирала материалы для словаря народных говоров, и я стал с нею ездить.

Сын. Я ничего об этом не знал. Почему ты раньше не рассказывал?

Профессор. Трудно сказать почему. Иногда нужно подходящее настроение, чтобы о чём-то рассказать. (Молчит.) Ну вот… Мы ездили по деревням, архангельским и вологодским, по Русскому Северу. Там такие люди… В ладах с собой и миром, настоящие дети природы, дети Солнца.

Сын. Какие они?

Профессор. Очень трудолюбивые. Встают ни свет ни заря, сразу делами занимаются: кто в поле, кто на луг траву косить, кто в лес по грибы, по ягоды, кто в огород, кто на реку рыбачить, кто за скотиной ухаживать… Работы в деревне много. Если не поработаешь, в рот нечего будет положить. (Воодушевляясь.) Время и пространство у них – целая система, где всё взаимосвязано, символично. Взять избу. Окна – это очи дома, вот их и украшали: снаружи – наличниками, внутри – занавесками.

Сын. Да, я, кажется, что-то такое читал.

Профессор. Ты читал, а я видел. Да, хорошие люди там были – работящие, самостоятельные, стойкие, талантливые. А речь какая – заслушаешься. (Посмеиваясь.) Правда, мне не всё понятно было, зато твоя мама – молодец, будто родилась среди них, так хорошо их понимала, умела разговорить. Сама сидит, вопросы задаёт, кивает, слушает, в блокнотике записывает, а я рядом сижу с магнитофоном.

Сын. С магнитофоном? Каким?

Профессор. Да был такой здоровый, тяжёлый бобинный магнитофон, «Маяк» назывался. Ох, потаскал я его… Килограммов двенадцать весил.

Сын. Вот это гроб…

Профессор (смеётся). Как ты его назвал?

Сын тоже смеётся.

Да, техника была не то, что сейчас, но, знаешь, надёжная. Мы с этим магнитофоном несколько лет ездили, народную речь записывали. Потом мама долго прослушивала записи, расшифровывала, сравнивала с тем, что у неё в блокнотах было. Кропотливая работа… (Молчит.) Да, вот там-то и я свои исследования проводил, только так, чтобы никто не догадался. Прибор у меня в рюкзаке был, я его заранее настраивал, когда никто не видел, потом садился рядом с кем-нибудь из мужиков, стариков, старух, разговаривал с ними, в глаза глядел. Это очень важно – какие у человека глаза.

Сын. Ну да, слышал: глаза – зеркало души.

Профессор. Ты слышал, но не веришь, для тебя это только красивые слова, а ведь это правда: в глазах отражается душа, и с возрастом это видно всё лучше. Мне было интересно проверить своё впечатление от человека с тем, что показывал мой прибор.

Сын. А что он показывал?

Профессор. Он показывал степень солнечности человека.

Сын. Чего?

Профессор. Я не хочу термины использовать, говорю так, чтобы тебе было понятно. Ты же гуманитарий.

Сын. Ну, юрист не гуманитарий.

Профессор. Знаю, но всё-таки ты очень далёк от точных наук. Что, мне объяснять все разделы физики, теорию света, теорию поля, теорию струн?

Сын. Нет, не надо.

Профессор. Давай я буду оперировать метафорами и простыми словами, всё равно суть останется. Итак, моя интуиция почти всегда подтверждалась: если я чувствовал, что человек хороший, правильный, чистый, думает о мире, о людях, о Боге, о душе, старается жить по правилам, писаным и неписаным, так, чтобы людям добро принести, то и мой прибор показывал высокую степень солнечности этого человека. Понимаешь?

Сын. Не совсем.

Профессор. Нравственная сущность человека имеет свою природу, физическую в том числе, только это очень тонкие материи.

Сын. Никогда не думал.

Профессор. А думать полезно. И интересно. Я вот всю жизнь размышляю над разными проблемами, и мне не надоело. (Помолчав.) После смерти мамы меня только работа и спасла. Да ещё ты.

Сын. Мне тогда казалось, что ты меня не замечаешь.

Профессор. Я просто старался меньше на тебя смотреть: ты так похож на свою маму… Мне было больно видеть в тебе её черты. Пойми это правильно.

Сын. Понимаю.

Профессор. Не обижайся.

Сын. Не обижаюсь. (Помолчав.) Отец…

Профессор. Да?

Сын. Ты столько лет потратил на свои исследования. К чему ты пришёл? Ты ведь не случайно заговорил об этом сегодня.

Профессор. Я пришёл к парадоксальному выводу: люди тоже воздействуют на Солнце.

Сын. Как?!

Профессор. Своими добрыми делами, душевным теплом, чистыми помыслами мы повышаем солнечность мира, отдаём Солнцу обратно его чистую лучистую энергию, и оно продолжает жить. Но в последнее время количества зла в мире критически выросло, оно искажает, коверкает души людей, разрушает всё изначально доброе, что в них есть. От нашего мира теперь исходит тьма, она ещё не видна глазами, она доступна только внутреннему зрению, но скоро… О, скоро будет катастрофа.

Сын. О чём ты, отец?!

Профессор. Солнце скоро погаснет.