Читаем Дарвин полностью

Потом появилась концепция «парохиального альтруизма»: чем агрессивнее члены группы к чужакам, тем больше помогают своим. И это для Дарвина не новость: «У всех животных чувства симпатии направлены исключительно на членов одного и того же сообщества, следовательно — на более знакомых и более или менее любимых особей, но не на всех индивидуумов того же вида». «Преступления в пределах своего племени клеймятся "вечным позором", но не возбуждают подобных чувств за этими пределами». «Когда два племени первобытных людей, живущие в одной стране, сталкивались между собой, то племя, которое (при прочих равных) заключало в себе большее число храбрых, верных и преданных членов, готовых предупреждать других об опасности и защищать друг друга… должно было иметь больше успеха и покорить другое…» «Общественные инстинкты побуждают животное чувствовать удовольствие в обществе товарищей, сочувствовать им до известной степени и оказывать им помощь… Но такие чувства не распространяются на всех особей одного вида, а только на членов той же ассоциации».

Дарвиновский групповой отбор — не видовой. Две стаи одного вида сплочены, но сражаются друг с другом за территорию. Эту концепцию, увы, подтверждает наша история. Своим помогать, чужих убивать. Быть добрым к соседу? Ага, а он-то не будет добрым; уж лучше я его грохну на всякий случай… После двух тысячелетий христианства на планете найдется немного христиан, способных отнести заповедь любви к ближнему ко всему человечеству. Мы предпочитаем дружить против кого-нибудь. В обществе раздрай и нет единства? Правитель знает: надо учинить войну против «другого», хотя бы на словах. Узнали даже, что именно вызывает парохиальное поведение — нейромедиатор окситоцин. Он выделяется у кормящей матери, побуждая ее не только заботиться о ребенке, но грозно вставать на его защиту; мужчины, которым его ввели, становятся дружелюбнее к членам группы, но агрессивнее к тем, на кого им указали как на «чужаков».

Ученые успокаивают: когда-то понятие «свой» распространялось только на семью, потом на племя, потом на нацию; когда-нибудь оно распространится на Землю и все будет хорошо. Но, похоже, сплотиться земляне могут только против каких-нибудь альфацентавриан… Быть может, не здесь нам надо искать утешение и надежду, но в кошке, кормящей бельчонка, в защищающей кошку собаке. Куры печалятся, когда их товаркам причиняют боль; самки лемуров и обезьян собираются возле матери, потерявшей ребенка, и сидят пригорюнившись… Что толку им от такого поведения, как оно поможет их генам или их стае? Чужое страдание вызывает сострадание, самую бессмысленную и прекрасную вещь на свете, если не считать любви. Откуда взялись эти бесполезные (вроде бы) чувства?

Читатели, которые «в теме», знают, что ученые обычно связывают любовь, альтруистическое поведение и кооперацию, находя их истоки аж у бактерий. В. Красилов: «Многоклеточный организм несет следы симбиотического объединения простейших… Так в результате самопожертвования — упрощения и утраты самостоятельности — вражда превращается в любовь». В бактериальных сообществах одни бактерии дают другим себя есть, ибо иначе не выжить сообществу. Но кооперация еще не означает любви. Можно кооперироваться поневоле, используя друг друга. Трудно судить о мотивации существ, не имеющих нервной системы; в поведении бактерий можно видеть истоки альтруизма, а можно — каннибализма и садомазохизма… Альтруистическое поведение муравьев и пчел? Но исследователи обнаружили, что рабочие пчелы жертвуют своими интересами не добровольно: матка особым веществом подавляет у них развитие органов воспроизводства. Рабочие осы, бывает, откладывают яйца, но другие рабочие находят и убивают их. Ничего себе истоки альтруизма и любви…

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии