Дао подорожника

Однако в идеальном кафе официантка чаще всего одна: невысокая, худощавая брюнетка с короткой стрижкой. Сказать «разговорчивая» или «веселая» будет неточно. Скорее, умеющая включаться. Даже эдакая язвочка при случае. Вроде одноклассницы, которую ты встретил через много лет. В Москве похожие официантки попадались в «Китайском летчике». Но самая идеальная обитает в стране настоящих Алис, в лондонском кафе Lido на углу улиц Dean и Old Compton:

–Вам понравился наш торт?

–Не очень. Я не люблю миндаль.

–Так нельзя! Скажите сейчас же, что вам понравилось!

–Зачем же врать-то?

–Ну скажите, чего вам стоит! Мне будет приятно.

–А если не скажу?

–Тогда я вам сдачу дам мелочью!

–Ладно. Мне понравился ваш торт.

–Вот видите, как просто! Заходите ещё!

Но есть более важная вещь, связанная с персоналом. В конце концов, пол официантов не так важен: общение с ними носит характер двух-трёх коротких диалогов. А вот что длится гораздо дольше, так это музыка. Никакой дебильной телерадиомузыки! Людей, которые ставят в кафе телевизоры или включают нон-стопом «Европу Плюс», нужно стерилизовать на месте. Многие хорошие заведения начисто испорчены этой, казалось бы, мелочью, которой обычно управляет кто попало. Например, официант с самым плохим вкусом. Особенно грустно наблюдать, как западная медиа-оккупация разрушает медитативные традиции Востока: даже в египетской или турецкой чайхане теперь не скроешься от проклятого MTV.

В идеальном кафе должно быть тихо. Не то чтобы полная тишина, как в парижском Signes, где работают только глухонемые (хотя в огромном городе и это в радость). Хорошо, если в кафе играет какая-то негромкая и ненавязчивая музыка, вроде старого прохладного джаза. Вообще, диджеи должны работать не на радиостанциях, а в кафе. Когда он что-то крутит на радио, это всё равно как в пропасть плевать, никакой обратной связи. А в кафе, только поставил попсу – получи тортом в табло, и в качестве вишенки – расчёт от хозяина, потому что люди перестали заходить и заведение разорилось. И наоборот, если музыка нравится, то в кафе можно сразу узнать, что это было. Я сам таким образом завел себе несколько хороших дисков.

Живая музыка тоже бывает к месту, хотя иногда она слишком явно нарушает границы управляемого одиночества, делая тебя невольным сочувствующим. Но немного можно. Только не раскрученные группы, на которые набивается полный зал. Достаточно просто хорошей импровизации на классические темы. А еще лучше – то, что было до классики: этника.

И без слов. Вместо них лучше то, что было до слов: танец, универсальный язык одиночеств. Танцовщица появляется неожиданно, словно прямо из музыки, как пламя над углями, рассказывает свою историю, как бы споря с музыкантами… и так же неожиданно исчезает. Так в питерском кафе «Че» одно время танцевали фламенко.

но что мне сказать ей

которая так танцует

в этих красных стенах

где человек человеку че

нечего

даже если ночь

разведёт мосты

и польётся август

даже если в этот четверг

она снова черкнёт по мне

самым краем юбки

и отстучит моё имя

своими чертовскими каблучками

все четырнадцать раз

да лучше я сдохну

чем рот открою

До сих пор я описывал идеальное кафе как нечто неизменное, эдакий последний приют. Но раз уже произнес «одно время», надо признать: все на свете меняется. А иные вещи, даже не меняясь, наскучивают. Или просто перестают работать, как тот столик на Староместской площади – через год он был там же, но уже не тот.

Однако искать идеальное кафе не значит гнаться за новизной. Ведь кафе само по себе – транспорт. Нечто вроде прогулочного речного трамвайчика, только наоборот: там плывешь ты, а здесь мимо проплывают все остальные. Этим и хороши угловые кафе, выходящие прозрачным «носом» на перекрёстки. С ними город превращается в огромную гавань, где ты выбираешь себе корабль.

Тут всё-таки придется сказать о фастфудах. И без метафоры тоже не обойтись. Обычно, если мужчина хочет сделать комплимент девушке, которую не назовёшь красавицей, он хвалит лишь отдельную часть её тела – скажем, «у вас красивые глаза». В этом особенно преуспел Харуки Мураками. То ли ему по жизни не везло, то ли он подсел на это как на успешный литературный прием – не знаю. Но факт: у него такие девушки буквально в каждой книжке. Одна с чудесными ушами, другая с ямочками на щеках, у третьей пальцы какие-то особенные… Словно по разным книгам разбросаны обрывки одной фотографии. Точь-в-точь фрагменты идеального кафе по разным городам.