Дао подорожника

Две следующие (следующие не в хронологическом порядке, а в порядке памяти, что выплескивается сейчас в блокнот, хотя приличная love story должна предлагать события в последовательно накаляющемся повествовании, небольшая такая повесть, самое «актуальное» где-то в третьей четверти, с оригинальными деталями, а ближе к концу как бы лёгкий прыжок мысли в сторону, на ветку за окном, либо ещё какой-то литературный трюк, некое обдуманное издевательство над деревцем сюжета – например, определённый отрезок времени выбрасывается, и соединение оставшихся кусков дает это дурацкое «трагическое щемление»… но нет же, я просто переношу на бумагу историю нескольких встреч с одним человеком в месяце июле такого-то лета; историю, которая странно организована моей памятью и заведомо ею искажена, ведь в памяти моей, как в коробке с рыболовными принадлежностями, есть множество вещей, собранных и расположенных вроде бы хаотично, но связанных друг с другом тонкими запутанными лесками, которые тоже хранятся в этой коробке и имеют привычку соскакивать с катушек, цепляясь за всё подряд, и когда ты дёргаешь одну из них, то вытягиваешь любимую, чуть заржавевшую блесну-«черноспинку», и разглядывая её, забываешь, что полез в коробку совсем за другим, за ниппельной резиной для велосипеда, которая хранится там же, ведь из нее ты делал «кивки» для зимних удочек, и не заводить же специальную коробку для кивков, а «черноспинка» между тем тянет за собой еще что-то… и главное, я совершенно не знаю, что потянуло за эту леску сегодня – может фраза с урока французского или волос на раковине рядом с забытыми часиками только что приехавшей в штаты наташи с которой мы выпили прошлой ночью бутылку merlot привезённую из cофии где я сутки болтался в ожидании нью-йоркского самолета и курносая телефонистка-болгарка в паршивой гостинице была единственным человеком который говорил со мной по-русски безо всякого комплекса оккупанта в отличие от халдея из бара в пулково-2 который не хотел брать у меня стобаксовку потому что она какая-то сырая и я ответил blow me она просто лежала в заднем кармане джинсов понюхай если не веришь и тут же сам попадаю в ужасно вонючий нью-йорк где эта зелёная рогатая тёлка стоит посреди воды с мороженным в правой руке и учебником права в левой и нужен ещё целый год чтобы на собственной левой пальцы снова разбились о струны когда рок-группа соседа-американца пришла репетировать в наши апартаменты и я спел им мишкину тихуюзлость и своего соседскогопса вдыхая запахтравы который они оставили вовсехкомнатах и который я чувствуюдажесеичас несмотряна работающийвовсювентилятор) – короче, две следующие наши встречи связаны с её вторым молодым человеком, Сержем.

Уже само упоминание этого, как она выразилась, «мальчика для психотерапии», сильно пошатнуло романтическую картину неожиданной измены: оказывается, любимому мужчине и без моей помощи регулярно наставляли рога. Тем не менее, когда мы встретились втроем у выхода из «Маяковской», она всё-таки растерялась, попытавшись схватить за руки сразу обоих.

Я усмехнулся, она тоже, но с каким-то жалобным «ты-же-понимаешь» взглядом. И вот ведь парадокс! – человек, который знает и видит больше, должен уступить и сыграть «просто старого знакомого», чтобы помочь бедной блондинке, запутавшейся со своими мужиками. Даже обидеться не удавалось, настолько комизм ситуации и любопытство пересилили скучное чувство собственника. Я шёл слева от них, засунув руки в карманы и разглядывая прохожих, временами отдаляясь метра на два и пропуская между ними и мной ручейки встречных пешеходов – предполагая, что именно так, а не под ручку, ходят «просто старые знакомые». Она тем временем весело щебетала с Сержем, который, кстати, оказался довольно статным и кудрявым парнем.

В баре Money-Honey, когда Серж отправился за пивом, я доверительно сообщил ей, что жизнь в Америке научила меня различать симпатичных не только среди женщин, но и среди мужчин. И Сергей, по моим наблюдениям, был вполне ничего. «И довольно неглуп для своих двадцати с копейками», добавил я вслух, а про себя продолжил: «Чего же ты со мной-то развязаться никак не можешь?»

–Интересно-интересно! – Она стрельнула глазами в сторону Сержа, и убедившись, что он все ещё стоит к нам спиной у стойки, прижалась моему плечу. – Про мужчин в Америке поподробнее! Тебе самому шанс не представился с каким-нибудь шоколадным красавчиком?

–Шансов там вагон. Особенно когда ночуешь в приюте «Армии спасения» в негритянском квартале Питтсбурга.

–Ну и?

–Ишь, как оживилась! Должен тебя огорчить: до таких великих пидоров, как Лимонов, мне ещё далеко. Ленивый я, наверно. Просто зашёл – там, конечно, ни одной белой рожи – и говорю: опоздал на автобус, денег нет, нельзя ли у вас переночевать…

–А они?