Дао подорожника

И главное, стоило мне об этом заикнуться, как они сразу потребовали рассказать ещё чего-нибудь о диковинных обычаях русских. Начался очень длинный разговор, во время которого я пытался объяснить, почему мы в Питере греем пиво зимой:

–Летом жарко, так?

–Так.

–В кайф выпить холодного пива, так?

–Так.

–А зимой холодно, так?

–Так.

–В кайф выпить подогретого…

–Ни за что! Пиво подогретое не бывает! Представь, Алекс – ты на пляже, жара… и ещё пиво горячее! Бр-рр!

–Блин, но это же летом, когда жарко, так?!

–Так.

–Но зимой же холодно, так?!…

И опять по кругу, всё сначала. В конце концов Сэм тоже понял, что разговор зациклился, и предложил пойти на воздух. Мы вышли с пивом на задний двор и, стоя над ручьем, любовались природой. Сэм увидел невдалеке дерево с белыми цветами и тут же сказал его название. Которое я тут же забыл, но зато спросил:

–А слышишь – вот это? Будто наждачкой по камню. Всю ночь мне спать мешало! Чесс говорит, это лягушка.

–Маловероятно. Лягушки так не орут. Я думаю, насекомое. Или даже птица, – ответил грустно-задумчивый Сэм. И почему-то добавил:

–А ты слышал, как кролики верещат, когда их режут? Ужасный звук, правда?

Я промолчал. Я не слышал, как верещат кролики.

–Вот, кстати, ещё одно интересное явление, – продолжал Сэм, отхлебнув пива. – Похоже, Майкл приучил свою собаку не срать на своей территории!

Действительно, лохматый Твелвгейдж уютно примостился прямо за нашим домом. Ограды между дворами не было, но пёс Майкла верно вычислил, что у нашего дома – чужая зона, а значит, можно гадить вдоволь. Закончив, он подхватил зубами свою любимую «летающую тарелку», которую перед этим заботливо положил перед собой на землю, и убежал. А я на всякий случай запомнил место, чтобы не вляпаться.

# # #

В выходные скрежещущая «не мышонка, не лягушка» отошла на второй план. Конец пятницы вообще не зафиксировался: в рамках культурного обмена я показывал американцам, как делается пивной пунш. Тот самый, про который мой приятель Жора обычно рассказывал так: «А потом кто-то сделал этот пунш. Не помню только, кто…»

Субботу и воскресенье мы провели на Дип Крик, где учили Лиз, племянницу Чесса, нырять с мостков под плакатом «Купаться запрещено». Я лишь раз вспомнил про загадочное существо-напильник, когда по пути обратно Чесс на скорости 100 миль в час высунул за окно губную гармошку. Получилась совершенно шизовая музыка ветра. И мне сразу пришло в голову – а может, нет у нас за домом никакого особого существа? Просто ветер так шумит, треплет какой-нибудь сухой листок между сучьев.

Но в этот вечер я все равно ничего не слышал, по возвращении домой сразу заснул как убитый. Свежий воздух, купание, ну понятно.

Зато в понедельник! Я пришел с работы усталый, поел булки с молоком, послушал старый «Аквариум» и лег спать. Вернее, только лег. В душном ночном воздухе, под аккомпанемент скрипачей-цикад выводил своё соло одинокий напильник. Закрыть окно было бы просто самоубийством: вентилятор, стоявший на подоконнике и тянувший свежий воздух, был единственным спасением от жары. А когда-то я думал, что он гудит! Да по сравнению с этими наждачными звуками вентилятор был просто шёпотом любимой девушки!

Я провалялся без сна ещё полтора часа, обдумав всё, что только можно обдумать, если лежишь в тридцатиградусную жару на полосатом пододеяльнике и слушаешь надрывающуюся за окном лягушку или кто там ещё.

В третьем часу я не выдержал и спустился вниз. На кухне сидел Мэт и ел разноцветные макароны. Увидев меня, он заржал. Наверное, решил, что я иду звонить. Месяц назад ночью, когда я лежал на полу в прихожей и разговаривал по телефону с Маринкой, Мэт вернулся из бара, перешагнул через меня и пошёл спать; встав в полвосьмого утра и спустившись вниз, он обнаружил, что я всё ещё лежу в прихожей и разговариваю; он тогда сразу спросил, не дам ли я ему на минуточку телефон – позвонить в дурдом; но я успокоил его, сообщив, что говорю не с Россией, а всего лишь с Северной Каролиной.

–Проклятая древесная лягуха! – объяснил я свою теперешнюю бессонницу. – Ни хера не дает спать!

–Take my gun and take care, – предложил Мэт.

–Не, лучше молочка попью. Может, засну.

–It might help, too.

Но поднимаясь в спальню, я вновь услышал… Все окна в доме были открыты, и казалось, под каждым сидит пьяный сантехник и перепиливает толстую трубу мелким рашпилем. Я передумал возвращаться и вышел на улицу.

Ага, вот оно что! Их уже двое! Немного поодаль от первого источника звука завёлся второй. И они, суки, теперь переговариваются! Шрых, шырых-шырых… Шрых, шырых-шырых… Я попробовал подойти ближе, но передвигаться в темноте по колючим кустам оказалось непросто.

Абзац! Царь Природы. На рубеже XXI века. В одних трусах на берегу ручья, в третьем часу ночи. Жертва напильникофобии. Разозлившись, я схватил горсть камней и запустил ими на звук. Потом ещё очередь – по второму.

Странные звуки смолкли. Под ласковое пение цикад я вернулся в дом. Мэт оторвался от разноцветных макарон:

–Did ya show them bastards where Russian crayfish stay the whole fuck’n winter?

–Типа того.