Дама с собачкой (The lady with the dog)

The leaves did not stir on the trees, grasshoppers chirruped, and the monotonous hollow sound of the sea rising up from below, spoke of the peace, of the eternal sleep awaiting us.	Листва не шевелилась на деревьях, кричали цикады, и однообразный, глухой шум моря, доносившийся снизу, говорил о покое, о вечном сне, какой ожидает нас.
So it must have sounded when there was no Yalta, no Oreanda here; so it sounds now, and it will sound as indifferently and monotonously when we are all no more.	Так шумело внизу, когда еще тут не было ни Ялты, ни Ореанды, теперь шумит и будет шуметь так же равнодушно и глухо, когда нас не будет.
And in this constancy, in this complete indifference to the life and death of each of us, there lies hid, perhaps, a pledge of our eternal salvation, of the unceasing movement of life upon earth, of unceasing progress towards perfection.	И в этом постоянстве, в полном равнодушии к жизни и смерти каждого из нас кроется, быть может, залог нашего вечного спасения, непрерывного движения жизни на земле, непрерывного совершенства.
Sitting beside a young woman who in the dawn seemed so lovely, soothed and spellbound in these magical surroundings--the sea, mountains, clouds, the open sky--Gurov thought how in reality everything is beautiful in this world when one reflects: everything except what we think or do ourselves when we forget our human dignity and the higher aims of our existence.	Сидя рядом с молодой женщиной, которая на рассвете казалась такой красивой, успокоенный и очарованный в виду этой сказочной обстановки -моря, гор, облаков, широкого неба, Гуров думал о том, как, в сущности, если вдуматься, всё прекрасно на этом свете, всё, кроме того, что мы сами мыслим и делаем, когда забываем о высших целях бытия, о своем человеческом достоинстве.
A man walked up to them--probably a keeper-looked at them and walked away.	Подошел какой-то человек - должно быть, сторож, - посмотрел на них и ушел.
And this detail seemed mysterious and beautiful, too.	И эта подробность показалась такой таинственной и тоже красивой.
They saw a steamer come from Theodosia, with its lights out in the glow of dawn.	Видно было, как пришел пароход из Феодосии, освещенный утренней зарей, уже без огней.
"There is dew on the grass," said Anna Sergeyevna, after a silence.	- Роса на траве, - сказала Анна Сергеевна после молчания.
"Yes.	-Да.
It's time to go home."	Пора домой.
They went back to the town.	Они вернулись в город.
Then they met every day at twelve o'clock on the sea-front, lunched and dined together, went for walks, admired the sea.	Потом каждый полдень они встречались на набережной, завтракали вместе, обедали, гуляли, восхищались морем.
She complained that she slept badly, that her heart throbbed violently; asked the same questions, troubled now by jealousy and now by the fear that he did not respect her sufficiently.	Она жаловалась, что дурно спит и что у нее тревожно бьется сердце, задавала всё одни и те же вопросы, волнуемая то ревностью, то страхом, что он недостаточно ее уважает.
And often in the square or gardens, when there was no one near them, he suddenly drew her to him and kissed her passionately.	И часто на сквере или в саду, когда вблизи их никого не было, он вдруг привлекал ее к себе и целовал страстно.