Дальше фронта

— И я о том же. Сто тысяч родителям перевел. Они знают, что я в киллеры не пойду, хоть и стрелять умею, а остальное их не волнует. У нас сейчас такие времена, что и миллион, и десять за неделю сварганить можно, если повезет. Считается, что мне — повезло. А на карманные расходы зарплаты хватает. Отели фирма оплачивает, представительские расходы — тоже…

— Не жизнь, а малина, — с легкой иронией позавидовал Ляхов.

— Именно, — вполне серьезно кивнул Вадим.

— А в чем же все-таки смысл? Чем вы занимаетесь по-настоящему? Каких таких изменений пытаетесь не допустить? Я много думал. Раз вам нужно, чтобы я жил, как жил, значит, вас интересует та составляющая нашей реальности, которая зависит именно от моего поведения? А если по-другому станут вести себя другие? За ними что, свои «двойники» присматривают? Этак вам миллионы и миллионы сотрудников нужны. На Земле тесно станет…

— В принципе, ты все понял верно. Я же говорю — голова! Да, так и есть. Мы защищаем ту реальность, которая нам интересна и полезна, от вредных изменений и искажений. Вышло так, что здесь и сейчас ты являешься одной из ключевых фигур. Как, почему — не знаю, да это и не важно.

Отчего именно Гитлер и Сталин стали творцами и злыми гениями истории двадцатого века у нас, Корнилов, Келлог, Рузвельт — у вас? Никто не может ответить, но если бы нам стало известно, что некто собирается устранить Корнилова, мы бы вмешались, потому что Деникин войну против большевиков проиграет. Ну и так далее…

— Защита реальности — это дело расплывчатое. В моем непросвещенном понимании — и полиция реальность защищает, и жандармерия, и любое нормальное правительство. От тех, кто ее хочет раскачать. У нас вот — «Черный интернационал» завелся…

— Только все это — защита изнутри, а мы работаем извне. Мое, к примеру, руководство, имеет возможность наблюдать, допустим, веер из десяти альтернативных реальностей, еще кто-то, может быть, из ста… Наблюдать и оценивать. В случае необходимости — принимать меры.

— А — зачем? — задал Ляхов ключевой вопрос. — Раз существуют разные варианты. Так и пусть существуют. Меня, к примеру, совершенно не волнует, что вы там делаете у себя… Кроме того, даже мне понятно, что измененное прошлое на настоящее повлиять никак не может. Там просто образуется очередная развилка, мы же как жили…

— Совершенно верно ты все улавливаешь, будто сто лет этим занимался.

— Приходится. С самого января только и делаю, как соображаю. Фантастику начал читать.

— Ничего ты там не вычитаешь. У вас же не фантастика, а мусор, в слишком спокойном мире вы живете. А для толковой фантастики нужны времена опасные, неустойчивые, непредсказуемые. Удивляюсь даже, как это кой-какие аналоги наших авторов у вас сумели реализоваться, и даже похожие вещи написали. Но все равно у нас фантастов в сотни, если не в тысячи раз больше. И уровень… Такое придумывают, что приходится специальные службы создавать для парирования чересчур гениальных озарений.

Как-то один парень совершенно от фонаря конструкцию атомной бомбы описал, в то время как «Манхеттенский проект» в самом разгаре был. Чуть не посадили.

Алексей Толстой лазер на сорок лет раньше придумал. Так главная опасность даже не в том, что придумывают, гораздо хуже — на Земле (на нашей) такое количество «гениальных безумцев» постоянно воспроизводится, что почти любую, самую бредовую идею берутся реализовать, и, самое смешное — часто вполне успешно. Вот и приходится для них ложные цели создавать, во избежание…

— Нашему Маштакову никто вовремя ложной цели не подсунул, — посетовал Ляхов.

— Именно. Так он у вас, может, на всю Россию один такой, а у нас — стадами ходят. От них и приходится защищаться. В том числе… Вот посмотри, что получилось. Я, когда контракт подписал, специальные курсы прошел, и сейчас могу рассуждать почти квалифицированно. В моей реальности похожего Маштакова не случилось, вернее, он был, только страсть к девочкам превысила изобретательский потенциал, и ничего по-настоящему ужасного он не выдумал.

Соответственно, на моем перевале «хесболлаховцы» несли с собой самые обыкновенные, хотя и очень мощные мины, тоже, впрочем, изготовленные на совсем новом принципе. В Ливане с сирийцами разборки учинять. Там война четвертый десяток лет уже идет, — счел нужным пояснить Вадим, — а когда на вашей стороне «Гнев» сработал, вышло то, чего Маштаков и вообразить не мог.

Во-первых, он сработал нештатно, во-вторых — в предположительно слабой точке. Ваш мир, он ведь слишком искусственный, как бывает искусственный хрусталь, на самом деле просто прессованное стекло. Перекаленное и с огромными внутренними напряжениями. Стукнешь чуть сильнее, взрывается, разлетается в пыль.