Дальгрен

– Нет. – Шкет ладонью пихнул его в плечо. – Не хочу в ванной. – Денни недоуменно заморгал, а дверь ванной в конце коридора отворилась, и оттуда явилась Кумара – сонная, в одних джинсах, с расстегнутой ширинкой. И прошла мимо, не прикрываясь и не здороваясь.

Шкет успел заметить прислоненный к бачку заляпанный и оплетенный цепью манекен – а потом дверь закрылась.

– Я живу тут.

Это куда переставили «харлей».

– Ты как себе отдельную комнату раздобыл?.. – спросил Шкет, на последнем слове сообразив, что три тюка среди лопат (почему лопат?), труб, досок и брезента – это люди в спальниках.

Кто-то соорудил здесь антресоли.

Взобравшись на три ступеньки, Денни оглянулся через плечо:

– Ты подымайся.

Его сапоги перешагнули край платформы. Шкет залез. Доски (под его рукой и коленями они слегка прогнулись) забросаны одеялами. Антресоли размером с двуспальную кровать, ни подушки, ни матраса.

– Я все свое тут держу, – объяснил Денни, отползая в мятую ткань. Под левой рукой у него оказались армейский компас, свежевыглаженная и завернутая в полиэтилен зеленая рубашка (с золотым кантом), кинжал с рукоятью в форме звериной лапы с шаром, а также футляр, на котором снаружи нарисованы были длинные, то черные, то черным обведенные треугольники нардов.

Шкет вполз по оливковым одеялам и зеленому тканью побледнее, насквозь рябящему шнуром электрического одеяла. Пятнистые жалюзи в окне выше антресолей окропляли этот бардак бежевым светом. Шкет подобрал под себя ноги, сел и заметил, что у него трясется рука.

– А почему с тобой тут еще полдюжины человек не спит?

– А я их нахуй посылаю. – Руки Денни узлом сплелись на коленях.

На стене висел зодиакальный плакат: Скорпион. И другой – «Котх, Темный Ангел».

– Довольно мило тут у тебя, – прошептал Шкет. Горло перехватило. Я его боюсь. И он мне нравится. – Снимай остальное.

– Зачем?

Шкет выдохнул:

– Да так. – Большим пальцем выдавил пуговицу и спустил молнию. – Давай. – Вытащил пенис и яйца из-под клина медных зубьев и привалился плечами к фанерной стене.

Потолок мешал Денни распрямиться в полный рост. Сгорбив спину и согнув ноги, пацан шагнул по одеялам, болтая руками, словно тощая блондинистая обезьяна. И упал. Шкет под его ладонью разогнул колено. Волосы Денни упали Шкету на живот.

Рот какой холодный! – подумал Шкет и резковато отдернул руку. А, нет, у мальчика просто мокрые губы. Раздувающийся пенис накрыло жаром. Шкет согнул коленки и обхватил ими худые бока Денни. Пропихнул руку по животу, сквозь шевеление волос. Слюна на курчавом лобке уже остывала.

– Приятно. Сделай мокро.

Его пальцы нащупали основание. Он отвел волосы Денни, наклонился (не удалось) посмотреть на расплющенные щеки, растянутый рот. Волосы вновь упали. Он горстью обхватил Денни шею. От воспоминания о трупе в шахте выдохнул; вот это жаль. И равно внезапный порыв ударом отпихнуть эту прыгучую голову. Шкет простонал:

– Ынн… – и снова: – Ынн… – и ощущение было такое, что пришлось закрыть глаза. Он ладонью прихлопнул теплое ухо. Голова поднялась, и пенису стало холодно.

– Нормально? – спросил Денни.

– Ага…

Жар опустился неплотным кольцом. Мошонка распустилась между бедер, затем съежилась, когда под штаниной по ноге потекла слюна. Голова, двигаясь, сотрясала Шкету руку до плеча. Он потянул Денни за плечи. Денни сжал пальцы у Шкета на ляжке, разжал, не стал противиться и лег грудью Шкету на грудь, и их тела разделяли горсть цепей и помятый жилет.

Лицо у Денни было жесткое и изумленное.

– Ты чего хочешь?

Видны мельчайшие мускулы подбородка, и щеки, и скулы.

Шкет погладил его по спине:

– Я хочу, чтобы ты разделся, блядь, до конца.

Кожа у Денни была горяча и пыльно-суха.

Другую руку Шкет просунул под него, сдвинул свой хуй, зажатый в складках джинсы.

Денни рывком встал на колени, перевел дух и принялся расстегивать штаны. Шкет подумал: не хочет, чтоб я трогал его хуй. В животе сгустилось что-то похожее на гнев.

Денни сказал тихо и хрипло:

– Тебе необязательно раздеваться. – Спустил джинсы ниже колен, оттянул пригоршни цепей на шее.

Шкет почесал живот. Денни замер напрочь, взглядом наткнувшись на Шкетов пах. У Шкета что-то приключилось в горле и со ртом – легко подумать, что страх, легче – что желание.

Хуй, твердея, перекатился по бедру.

Из горла у Денни вырвался клочок дыхания, который он так старался удержать.

– Снимай штаны… – Шкет сопоставил гнев с желанием. Отчего гнева в голос выплеснулось больше. – Давай… – Желание осталось – тяжким жаром внизу живота.

Денни сел и потянул с ног сапоги. На правом полкаблука снаружи протерлось почти до кожаного голенища. Левый он сдернул быстрее. На щиколотку упали кольца цепи. Косточка отделяла три кольца от четырех: несколько раз обернутого вокруг ноги строгого собачьего ошейника. Денни откинулся назад, снимая джинсы.