Дальгрен

– Обворожительный мальчик. – Зайка глянула на Шкета. – Мой сверстник, но я, солнце, все равно считаю, что он ужасно юный. (Ну правда, сядь. Бродить и всех нервировать дозволяется только мне.) Вы, скорпионы, защищаете закон и порядок лучше всех в городе. Только добрые и чистые сердцем смеют выйти на улицу после темна. Но пожалуй, закон всегда таков. Добрые люди живут, стараясь не пересекаться с ним вообще. А злым не везет – они вляпываются. Здесь мне нравится: поскольку закон – вы, он здесь кровожаден, громко топает и не вездесущ, так что нам, добрым людям, легко от него уворачиваться. Ты точно больше не хочешь вина?..

– Я ему сказал: захочет – пусть нальет.

– Я ему налью сама, Перец. Может, ты и не джентльмен, зато я леди. – Зайка вынула банку у Шкета из рук и пошла налить еще – в банку и в чашку. – Я девочка старомодная, бросаться в ревущий поток мирской славы стесняюсь, к отбытию на бал в запряженной мышами тыкве опоздала, для Освобождения Геев – не говоря уж о Радикальной Феминности – слишком стара! – (Вряд ли ей больше тридцати пяти, прикинул Шкет.) – Не телом, заметь. Душою. Что ж… Утешаюсь философией – или как, блин, ни назови.

Шкет подсел на диван к Перцу.

Зайка принесла ему до краев полную банку.

– И каким же зверюгой ты блистаешь, когда зажигается твой огонек?

– Я не скорпион.

– Ты из любви к стилю так одеваешься? И щит на шее носишь? Мммм?

– Одежду мне дали, когда я попортил свою. – Шкет забрал у Зайки банку и приподнял проектор на цепи. – А тут, кажется, нет батарейки. Я его просто нашел.

– Выходит, ты пока что не скорпион. Как Перец, да? Перец был скорпионом. Но у него села батарейка.

– На то похоже. – Перец погремел цепью щита среди прочих цепей. – Надо новую добыть и проверить.

– Перец был пленительной райской птицей. Красно-желто-зеленые перья – почти забываешь, что она родня обычному попугаю. А потом стал мигать, все чаще и чаще, фырчать, тускнеть. И в конце концов, – Зайка закрыла глаза, – совсем погас. – Открыла. – С тех пор Перец переменился.

– А где их берут? Батарейки?

– В радиомагазине, – ответил Перец. – Только ребята уже все лавки обчистили. Может, в универмаге. Или у кого лишняя найдется. Небось, у Кошмара полно.

– Как увлекательно предвкушать твое сияние, гадать, в кого ты претворишься.

– Тут внутри, – Перец щелкнул крышкой щита, – такая штучка: определяет, кем ты будешь. Но я эти разноцветные точки не понимаю. Батарейку сюда. – Он серым ногтем поковырял механику. – Это… – и он выковырял красно-белый полосатый прямоугольник с синими буквами «26 1/2 вольт пост. ток» под букетом молний. – Это говно сдохло. – И щелчком отправил прямоугольник в полет по комнате.

– Перец, драгоценный мой, не надо на пол. – Зайка подобрала батарейку и положила на полку за фарфоровыми лягушками, вазочками разноцветного стекла и несколькими будильниками. – Поведай же мне, Шкет, раз ты уже нашел меня: кого ты искал?

– Одну девушку. Ланью. Ты ее знаешь: вы разговаривали в баре, вечером, когда Джордж Харрисон приходил.

– Ах да: Та, Кому Надлежит Повиноваться. И ты был с ней. Вот теперь я тебя вспомнила. В ту ночь, когда Джорджа объявили новой луной, да? Бедняжка сводит черных педиков с ума, и без того невеликого и хлипкого. Ужасно.

Шкет покрутил банку в руках.

– Фан-клуб у него мощный.

– И тем больше власти, я считаю. – Зайка подняла чашку над головой. – Но, радость моя, если Джордж – Новая Луна, тогда я – Вечерняя Звезда.

Перец испустил чахоточный смешок.

– Я пойду ее искать, – сказал Шкет. – Если зайдет к Тедди, когда он откроется, передашь ей от меня?..

– Не вижу ни малейшей причины. Ей гораздо проще получать свое, чем мне. Что передать?

– Чего? Ну просто – что я ее ищу и приду снова.

– Улыбочку.

– Что?

– Улыбнись. Вот так. – Костистое Зайкино лицо посмертной маской разъехалось вокруг блестящих ровнехоньких зубов. – Узрим гримасу счастливого экстаза.

Шкет дернул губами и решил, что это его последняя любезность.

На его оскал Зайка ответила печальной усмешкой:

– Привлекательных черт ты, похоже, лишен. В моем списке оказался на нижних строчках. Сугубо личное, сам понимаешь. Пожалуй, я могу себе позволить передать твоей подруге, что ты ее ищешь. Увижу – передам.

– Каждый из нас – чей-нибудь фетиш, – сказал Шкет. – Может, у меня все-таки есть надежда?

– Я о том и твержу Перцу. Но он не верит ни в какую.

– Да я верю, – сказал Перец из угла дивана. – Это ты не веришь, что ты – не мой.

– Едва ли я открою постыдный секрет, если скажу, что, когда тебя отпустит, ты очень мил и нежен. Да нет, Перца страшно парит, что привлекательным могут счесть его. Простая история.

– Такое бывает редко – не сказать, что я привык. – Перец сощурился в чашку, с размаху встал и отошел к буфету. На ходу пихнул Зайку локтем в плечо. – Зайка – хороший чел, только она псих.

– Ай! – Зайка потерла плечо, но ухмыльнулась Перцу в спину.

Шкет тоже ухмыльнулся и подавил желание покачать головой.

– А вы чего заявились-то? – спросила Зайка. – Чем нынче заняты скорпионы? Вам разве не надо на работу?