Дальгрен

Вышел в кромешной черноте коридора и лишь тогда – кхынкнула дверь – сообразил, что по привычке нажал семнадцать, а не девятнадцать. Насупился во тьме и зашагал вперед. Плечом задел стену. Выставил руку и нащупал дверь. Шагал, пока не нащупал следующую.

И тогда остановился – из-за вони. Насупился сильнее.

Когда добрался до следующей двери (сколько с этой стороны квартир? три, четыре?), воняло тошнотворно и едко.

– Господи боже… – прошептал он; дыхание отдалось эхом.

Он заставил себя идти дальше.

Следующая дверь – очевидно, в прежнюю квартиру Ричардсов – под его рукой распахнулась. От вони повело, кинестетический фокус сбился. Он кинулся назад, дважды врезался в стены – один раз левым плечом, другой правым.

Долго, интересно, придется нащупывать кнопку лифта?.. Кхынк… кхынк… кхынк. Одной двери что-то мешало. Между кхынками отзвуком его дыхания прилетел ветер.

Он замер, растерявшись в гнилостной темноте. Левая дверь лифта? Правая? Тут страх легчайшим пальчиком пощекотал ему плечо. Он перегнулся почти пополам и шарахнулся к стене; которая оказалась никакой не стеной, поскольку подалась.

За дверью он уцепился за перила и заковылял вниз.

Бледный свет окрашивал серым стекло пролетом ниже. Заглатывая свежий воздух, он выступил в коридор на шестнадцатом. В дальнем конце горела одна лампочка.

Следующий жадный вдох задавил взрыв хихиканья. Шкедт тряхнул головой. Ну а что, блядь, им с ним было делать? Он зашагал по коридору, ухмыляясь и в омерзении. Но все равно: что ж я тогда морочился-то, наверх его тащил?

Он постучался; судя по дребезгу двери, открыто. Он толкнул, и какая-то девчонка ахнула.

– Эй, есть кто дома? – спросил он.

– Кто… кто там? – Судя по голосу, испугана и измучена. Окно темной синевой поливало железные койки, груды одежды, перевернутый табурет.

– Это Шкедт. – Он еще ухмылялся.

– Все ушли, – сказала она из кучи спутанных одеял. – Тут только я. Умоляю вас… все ушли.

– Да я ничего не сделаю. – И он шагнул в квартиру.

Она приподнялась на локтях, откинула волосы с лица и поморгала глазами в синяках.

– Ты… это ты болела?

– Мне лучше, – проныла она. – Честно, мне лучше. Только не трогай меня.

– А Тринадцать, а остальные? Давно они ушли?

Она со вздохом рухнула обратно.

– Они вернутся?

– Нет. Слушай, ты…

– Еда у тебя есть? И всякое такое?

– Умоляю тебя… да, у меня все нормально. Они свалили пару дней назад. Чего тебе?

Прежде он ее боялся, поэтому теперь подошел ближе.

– А огонь есть?

– Огней тебе, а? – Множественное число и интонация сбили его с толку. – Слушай, со мной все обойдется, ты только уйди. Тебе огней? Они вон там… – И она ткнула пальцем в манекен.

Он пошел посмотреть, на что она показывает.

– Фауст-то тебя проведывает? В прошлый раз, когда я тут был, он ужасно за тебя переживал. – Лысые пластмассовые груди исчерчены цепью.

– Да, он заходит. На шее там висят. – Это она продолжала инструктировать. – Какой-то парень оставил. Больше не придет. – Она закашлялась. – В них нет батарейки.

Он приподнял тяжелые звенья на сложносоставной шее. Улыбка – мазок краски, под одним глазом выщерблена.

– Огни? Светощит? – Прицепленная снизу штуковина щелкнула по пластиковому подбородку, по носу, по лбу.

– Вот и славно. А теперь иди, хорошо?

– Тут нет батарейки?

Она только вздохнула, зашуршала одеялами.

– Ладно, раз ты говоришь, что у тебя все нормально, я пошел. – Что-то внутри… затрепетало? Он слышал, люди так говорят. Страх на минимуме, физический отклик текуч и тяжек. Он рискнул глянуть в зеркало.

Ее койку наполняли тени и сбившиеся одеяла.

– Ладно, – повторил он. – До свиданья. Передай Тринадцати и Денни, если вернутся…

Она вздохнула; она завозилась.

– Не вернутся.

Так что он закрыл за собой дверь. Зловеще; но что бы он им передал? Он надел цепь на шею. Нож зацепился за звенья. Он отвел подальше оперенную руку.

Светощит?

Прицепленная снизу штуковина – сферическая, диаметром с серебряный доллар, черная и вся в линзах. Тяжелые звенья легли поверх медной цепочки и стеклянных бусин. Он большим пальцем повозил по спине, дернул плечами, сдвинул полы жилета и зашагал по коридору.

Открылся лифт.

Поднимаясь во тьме – перед глазами оранжево зависла «19», – он раздумывал о батарейках и потирал голый живот.

Из-за двери новой квартиры Ричардсов донеслись голоса. Рассмеялась женщина – не миссис Ричардс и не Джун.

Он позвонил.

Приблизились заглушенные ковром ноги.

– Да? – спросила миссис Ричардс. – Кто там? – Щелкнул глазок. – Это Шкедт!

Зазвенела цепочка, дверь распахнулась.

– Надо же, заходите! Билл, Ронни, Линн; это молодой человек, про которого мы рассказывали! – Воздух из открытой балконной двери пришиб свечное пламя; по прихожей раскидало свет. – Заходите, заходите. Шкедт, это друзья Артура… по работе. Артур? Пришли к нам на ужин. Выпьете с нами кофе? С десертом?

– Слушайте, раз вы заняты, можно мне мистера Ричардса на минуту?

– Шкедт? – окликнул мистер Ричардс из столовой. – Заходите, ну?

Шкедт поперебирал гримасы, но, не найдя подходящей своему нетерпению, терпеливо шагнул вперед; ограничился хмурью.

Миссис Ричардс сияла идеальной улыбкой.