Далеко от неба

— Интересное кино, — выглянул из-за двери Василий. — Как говорил наш старлей, «лучше неприятная неожиданность, чем неожиданность непонятная». Открывай, мать, узнаем, чем старшой нас порадует. Видать, серьезное что-то, если Виталька ни свет ни заря из-под Райкиного бока выпростался. Открывай, открывай…

— Свой, — не очень уверенно сказала Аграфена Иннокентьевна Кармаку. — Свой, сидеть! — И не открывая дверь, спросила: — Случилось чего?

— Случилось. Открывай давай скорей. Времени всего ничего.

— Погоди, кобеля закрою. А то порвет еще. Он чужих на дух не переносит.

Иннокентьевна завела Кармака в соседнюю комнату и пошла открывать. Но у самой двери снова замешкалась. Смутное сомнение не давало ей покоя. Слишком необычным было это внезапное ни свет ни заря появление Виталия.

— Ты там один или с кем? — тихо, словно боялась, что ее услышит еще кто-то стоящий за дверью, спросила она.

— Мне еще только «с кем» не хватало. Узнают, что я сюда подался, можно будет домовину заказывать. Открывай.

Василий подал знак матери: «Открывай»! и снова скрылся в Машиной комнате.

Аграфена Иннокентьевна отодвинула щеколду. Виталий распахнул дверь, но в комнату почему-то заходить не стал, так и остался на пороге.

— Значит, мать, такое дело… Зарубин в город рванул, так?

— Ну. Ты-то откуда узнал? Никому не было говорено. Всего часа три как уехал.

— С дочкой?

— С кем еще? Только об этом никто знать не должон.

— Кому надо узнали.

— Узнали, и ладно. Теперь-то чего?

— Теперь-то? Теперь только и начнется все. Давай, мать, рвем отсюда, пока никого.

— Чего начнется-то, можешь сказать аль нет? Несешь незнамо чего.

— Было незнамо, пока добрые люди не намекнули. Доедут они там до города, еще неизвестно, а здесь вам теперь делать нечего. И попу лучше подальше отсюда. Они разбираться не будут.

— Да кто они-то?! — закричала Аграфена Иннокентьевна. — Без моего согласия никто сюда и шагу не ступит. Викентич меня за хозяйку оставил. Во двор никого не пущу, не то чтобы в дом. Ружье возьму, Кармака спущу — пусть только сунутся.

— Будет называться — вооруженное сопротивление законной власти. Вы хоть, товарищ священник, ей объясните.

Отец Андрей подошел и стал рядом с Аграфеной Иннокентьевной.

— Может быть, все-таки объясните, что произошло? Или, если я вас правильно понял, может произойти?

— Виталий это, старшой мой, — неожиданно всхлипнула Аграфена. — Напугали, видать, раз ни свет ни заря нарисовался. Райка-то хоть знает, куда ты подался?

— При чем тут Райка? Тебе как объяснять-то еще? Обыск тут сейчас производить будут.

— С какого рожна обыск-то? Бандиты, что ль, какие тут проживают?

— Обыск без хозяина, без повода, без санкции — грубейшее нарушение Конституции, — поддержал Аграфену Иннокентьевну отец Андрей.

— У нас тут своя конституция, — хмыкнул Виталий. — Ладно, не хотел говорить… Райкина сеструха где сидит? На коммутаторе. Так? Поэтому сведения у нее с самого переднего края.

— Какие сведения? — спросила Аграфена Иннокентьевна почему-то у отца Андрея.

Тот пожал плечами.

— Страшенная авария на Багдаринском обрыве. Ни машин, ни следов, как и не было ничего.

— Видать, и не было, раз никаких следов.

— Да нет, есть.

— Что есть?

— След.

— Какой? — не утерпел отец Андрей.

— Выбрался один…

— Кто? — вместе спросили Аграфена Иннокентьевна и отец Андрей.

— Гришка Кандеев. Живого места нет, но языком маленько ворочает. Говорит — леспромхозовский КамАЗ и Роман Викентьевич с дочкой в другой машине. Ну и того… все враз. Не разъехались. Степка Добрецов еще в КамАЗе находился.

— А Кандей откуда там взялся? — высунулся из-за дверей, ведущих на кухню, Михаил.

Виталия испугало его неожиданное появление. Он вздрогнул и, не отводя глаз от карабина в руках Тельминова, спросил: — Ты как тут?

— Мне в психушке объясняли, если пациент на вопрос тем же самым вопросом реагирует, значит, прокол.

— Какой прокол? — еще больше насторожился Виталий.

— Да пошел ты со своей психушкой! — прикрикнула на Тельминова Аграфена. — Здесь-то им чего надо?

— Кому? — не сразу понял Виталий.

— Здесь чего обыскивать, если авария, сам говоришь, вон где?

— А я знаю? Чикин такое распоряжение отдал. Хочет удостовериться.

— В чем?

— Что Зарубин с дочкой в машине находились.

— Где еще?

— Улики требуются для подтверждения.

— Какого еще подтверждения?

— Хрен их разберет. Я так соображаю: за подобную аварию тут такой тарарам поднимется — кто виноват, кто не виноват, разбирать не будут. Вам это надо? А ты, Михаил, после того как в лечебном учреждении стрельбу открыл, считай, в розыске находишься. Катерину твою предупредили, чтобы знать дала в случае появления.

— Вот им — появление! А кто сюда рассчитывает, пускай сразу на кладбище ползком ползут. Пока там очереди нету. У меня справка имеется.

— Ну а чего добьетесь? Они и так из-за Васьки на ушах стоят, теперь это еще. Землю рыть будут.

— В другом месте пускай роют. Сюда их близко не пущу, так и передай, — заявила Аграфена.

— Я-то с чего передавать буду? Ни одна душа не в курсе, что я здесь. Райке сказал — сетешку с утра пораньше поставлю, а сам сюда. Предупредить.