Далеко от неба

— Если честно, Надежда Юрьевна, я и сам не ожидал. Просто вижу… даже совершенно уверен, что вам, как мне, как им… — повернулся к подходившим Михаилу, Олегу, Любаше, — как, надеюсь, большинству живущих здесь, очень не нравится то, что накопилось здесь за много лет. И особенно все происходящее сейчас. Вы это прекрасно знаете, не можете не знать и не видеть. Обманы, драки, вопиющие хозяйственные преступления, убийства… К сожалению, даже и убийства. Не одно. Вы это тоже знаете. И мне кажется — и дай Бог, чтобы я не ошибся — вы поняли, что так дальше продолжаться не может. В этом сейфе, насколько мне известно, находится убийственный компромат. На кого-то конкретно, но, главное, на всю окружающую жизнь. Которая, если ее в корне не изменить, обернется новыми обманами, преступлениями, убийствами. Пострадают и совершенно невинные люди. Вы не можете этого не понимать. Ну а золото… Отдадим его тем, кому оно действительно может помочь — вдовам, детям, сиротам, больным. Их здесь становится все больше и больше. Вы согласны?

— У меня действительно нет ключа, — прошептала Надежда.

— Вот и хорошо. Значит, я не ошибся.

— Вы представляете, что здесь начнется, когда они вернутся?

— У меня предчувствие, что в ближайшее время они не вернутся. А потом, если все пойдет как надо, будет уже поздно. Для них.

— А пойдет? — подняв низко опущенную голову, спросила Надежда.

— Обязательно.

Ведомый Сергеем Афанасьевичем тракторишка подрулил наконец к крыльцу конторы и, тихо пофыркивая, замер в ожидании. В окнах кабинета Домнича вспыхнул яркий свет.

* * *

Василий проводил взглядом низко летевший вертолет. Прятаться не стал, некуда было. Его, стоявшего на открытом пространстве предгорья, почти наверняка увидели и летуны, и пассажиры, о которых он догадался, узнав вертолет. Но поскольку на каменистом скосе сопки, где он сейчас находился, приземлиться было невозможно, не вызвав катастрофическую для машины осыпь, он спокойно продолжил подниматься к седловине хребта, откуда до их старенького зимовья, срубленного отцом и знакомого ему до каждого бревнышка, по таежным меркам, было уже рукой подать. К вечеру наверняка доберется. А они будут теперь его поджидать где-нибудь поблизости. Старшой рассказал им о спрятанной Иваном верхонке, и теперь они попытаются с его помощью отыскать ее. Думают, он там и на своего убийцу указал и, где золото схоронено, объяснил.

«Интересно, с чего они решили, что Ваня отыскал это схороненное казаками золото? Его еще задолго до его рождения перепрятали, он и знать об этом не мог. А вот если он своего отравителя назвал, то это для них нож острый. Догадываются, какую я им дознанку устрою…

Скарауливать будут наверняка в том самом месте, где Иван перед смертью круги нарезал. Или издалека наблюдать будут, пока не отыщу, чтобы сразу на готовенькое, или заранее в оборот возьмут, запугивать будут. Ну, это мы еще будем посмотреть, кто кого запугает. А вот дядя Егор с товарищем Ермаковым могут и им, и мне все карты спутать. Они меня в нашем зимовье должны дожидаться, а эти из вертолета высадятся, туда же рванут. Столкновение, как говорил старлей, неизбежно. Я этим бандеровцам не завидую, если на моих мужиков наедут, но поспешать надо. Наверняка меня разглядели — не вовремя стланик закончился. Так что бегом, бегом…»

Таясь, он по кругу обошел приземлившийся на выгоре вертолет и, не разглядев ни в нем, ни поблизости признаков жизни, догадался, что и пассажиры, и экипаж вместе с ними подались к зимовью. Поблизости от него и будут скарауливать. Место, где нашли Ивана, Шабалину и Домничу хорошо известно, что искать они знают, не исключено, что поискам приступят и без него.

«Найдут, придется вмешаться, не найдут — оставят засаду. Мужиков до сих пор не видать, не слыхать. Неужели не дождались? Придется работать самостоятельно. Когда совсем стемнеет, подберусь поближе, разнюхаю поподробней. Охрану и засады они организуют в обязательном порядке. В зимовье все не поместятся, оставят для командного состава и экипажа. Остальные в закрадках костра разводить не будут, не дураки. Хотя и дураки. За нездешнего меня держат. Один раз вырубили по подлянке, думают, и теперь одной левой. Ну, это мы еще будем посмотреть.

Куда все-таки мужики слиняли? Вроде бы не из тех, кто слова не держит. За сыскаря не скажу, но дядя Егор точно не из таких. Кремень».

Разглядев наконец в быстро сгущавшихся сумерках зимовье, подошел ближе, притаился за разлапистой елью, стал внимательно осматриваться и прислушиваться.

«Золото им теперь стопудово не светит, о чем они абсолютно не в курсе. Ничего, пусть надеются, легче будет на серьезный разговор прикупить. В живых они меня после всего, что было, оставлять наверняка не собираются, значит, будут высказываться откровенно. Что и требуется иметь. Бадягу им какую-нибудь наверну для временного отвлечения внимания, а там будем посмотреть. Главное, верхонку отыскать, если она, конечно, имеет место быть. Если имеет, тогда, как говорил старлей, все точки по местам и ваши не пляшут. Разберемся…»